Олень - кормилец
Добавлено: 2006-06-14, просмотров: 6711
ЕКАТЕРИНБУРГ. Уральские ученые бьют тревогу: под угрозой — этнос малых народов. Дело в том, что выпас оленей традиционно является основным видом деятельности коренных народов Севера. А это наиболее широкомасштабная форма использования природных ресурсов и ведущий фактор антропогенного воздействия в российской Арктике.
Самодийное дело
Оленеводство на севере Среднего Урала и Западной Сибири возникло на рубеже X — XI веков и, говорят, было принесено с юга древними скотоводами-самодийцами. Приблизительно до конца XVIII в. домашние олени здесь использовались почти исключительно как транспортное средство, их общее количество было довольно невелико. Максимальные, известные по источникам того времени, стада не превышали ста голов.
Но со второй трети XVIII в. в части евразийской тундры, заселенной хантами, манси и ненцами, начинается неожиданно быстрый рост численности оленей. Скажем, продуктивные стада у ямальских аборигенов и их собратьев из Свердловской области, ХМАО сформировались к середине XIX в. Однако их владельцы практически не забивали животных для продажи мяса. Тем не менее уже тогда отмечались негативные изменения растительного покрова в связи с возрастающим выпасом оленей.
К оленьим пастбищам, как известно, относят те территории, растительность которых пригодна в качестве корма — с учетом наличия необходимых видов растений, соответствующих запасов, доступности. Растительный покров той зоны представляет собой сложное сочетание разных типов тундр, болот и лугов. Формируется он в крайне суровых условиях. Вегетационный период растений очень короток. Они низкорослы, часто имеют стелющуюся или подушковидную форму, растут куртинами, пятнами, значительна роль мхов и лишайников. Разнообразие форм микрорельефа в итоге обуславливает комплексность растительного покрова. Даже незначительные различия в толщине снежных осадков влекут за собой разницу в сроках прогревания почвы, глубине залегания мерзлоты, влажности. Этим объясняется особая чувствительность растительного мира Крайнего Севера к различным воздействиям и его низкая восстанавливаемость. А оленю, кстати, для поддержания здорового образа жизни необходимо получать более 17 тысяч кормовых единиц в год.
Возможен ли голод в тундре?
До наступления цивилизации на Тюменский Север (включая и территории Ивдельского района, где также имеются поселения малых народов) «взаимоотношения» травоядных животных с растительностью регулировались естественными природными механизмами. С уменьшением запасов кормов в местах обитания сокращалось, естественно, и стадо. При благоприятных же условиях поголовье увеличивалось. Это понятно. С развитием же, скажем так, промышленного животноводства этот тонкий механизм на северных территориях был тотчас нарушен. Появилась так называемая проблема перевыпаса.
Первыми забили тревогу специалисты Института экологии растений и животных УрО РАН.
Перегрузка пастбищ ведет к глубоким изменениям растительного покрова, падению продуктивности стад, - говорили они. Действительно, старожилы тех мест отмечают, что даже размер самого оленя уменьшился почти в два раза за последние двадцать лет. По материалам землеустройств можно проследить и падение продуктивности пастбищ. Этот вопрос не раз поднимался в России, на конференциях в Финляндии (февраль 1999 года, Рованиеми), в Минари, центре Дартмутского колледжа (Нью-Гемпшир, США). Сегодня на Северном и Приполярном Урале стада проходят уже дважды в год по одним и тем же участкам! Но зарубежные специалисты по-прежнему сомневались в том, что перевыпас, как явление, существует вообще. Но после знакомства с предоставленными нашими учеными материалами до сих пор недоумевают: как на таких кормах олень все еще может жить!?
Одним из факторов сокращения кормовой базы оленеводства являются, увы, губительные пожары. Ведь гари выпадают из пастбищеоборота до восстановления ягельников на 20—30—50 лет!
Но значительное сокращение пастбищных ресурсов у коренных народов Севера связано прежде всего с промышленным освоением этих мест, которое сопровождается механическим нарушением и загрязнением растительного покрова на значительных территориях. Это факт, который просто так не оспоришь!
Не случайно вот уже который год коренные народы Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов озабочены вопросом о родовых угодьях. Только в ХМАО 500 семей и владельцев претендуют на 13 млн гектаров. Общественные организации Севера настойчиво защищают самобытность местных аборигенов, добиваются, чтобы статус родовых угодий, которые считаются территориями традиционного природопользования и охраняются законом, был изменен, чтобы земли не на словах, а на деле могли бы передаваться и продаваться в собственность коренных народов.
Да, проблема существует реально – нефтяные и газовые лицензионные месторождения и родовые угодья здесь часто совмещаются, «заскакивают» друг на друга. Эти территории пока остаются спорными землями, вокруг которых, случись что, может заполыхать нешуточный конфликт.
Интенсивное использование ресурсов растительного покрова в сфере традиционного природопользования в сочетании с наиболее активным промышленным освоением давно стало частью жизни Западной Сибири (в Свердловской области из-за крайней малочисленности хантов и мансей этот вопрос стоит не так остро). В результате формирования мощного нефтегазового комплекса на Тюменском Севере из оборота уже выведено 5 млн. 740 тыс. гектаров оленьих пастбищ (10 процентов их общей площади)! Этот процесс, однако, нарастает и имеет «большие перспективы» в связи с наличием ряда неосвоенных, значительных по запасам месторождений, прежде всего - в Ямальском регионе. В свою очередь, вовлекается в этот процесс и Приуральский район — по его территории проходят магистральные газопроводы, пути, связывающие месторождения с железной дорогой и транспортной системой реки Оби.
Все меньше окружающей природы...
Со строительством промышленных комплексов вообще связан максимум механических нарушений почвенно-растительного покрова тех мест— карьеры, отсыпки, движение техники, временные и постоянные дороги. В значительных масштабах происходит его трансформация за счет осушения и обводнения земель. С присутствием людей связано также элементарное вытаптывание, сбор пищевых, лекарственных и декоративных растений. Как уж тут «тихая охота»! Сюда же следует отнести поверхностное загрязнение покрова сточными водами, нефтепродуктами и т.д. Автомобили в свою очередь насыщают флору тяжелыми металлами. Промышленные объекты выбрасывают в атмосферу пыль, окислы азота и серы, окись углерода, метан и т.д. и т.п. Что же будет с тундрой, с ареалом расселения малых народов Севера через ближайшие 10-15 лет?
Основой для прогноза техногенных воздействий стали исследования, выполненные уральскими учеными в зоне пионерного освоения Бованенковского и Харасавейского ГКМ, на трассе магистрального газопровода "Ямал— Запад", а также на действующих объектах добычи и транспорта газа — Ямбурге, Медвежьем, на магистральном газопроводе "Надым — Пунга — Нижняя Тура" и др.
Так вот, начало широкомасштабного промышленного освоения полуострова Ямал (а оно не за горами) может сыграть роль "последней капли" в крушении местного оленеводства на общем фоне ужасного состояния кормовой базы.
Таково, например, мнение Маргариты Магомедовой, кандидата биологических наук, ведущего сотрудника Института экологии растений и животных УрО РАН. А знаем ли мы, каков объем нынешней кормовой базы? Увы, тоже нет!
Существующая система землеустройства, как утверждают специалисты, давно устарела. Она губит пастбища, поскольку не обеспечивает достаточно точного определения запаса кормов и не учитывает реакции растительности на выпас. Срочно поэтому необходима инвентаризация земель на современной методической основе — это космосъемка и автоматизированная обработка снимков, организация информации, создание баз данных. Требуется рассматривать корм как компонент растительных сообществ, а их, в свою очередь, как составляющую экосистемы (природные комплексы, ландшафты). Необходимо перевести анализ пастбищных ресурсов с инвентаризации на мониторинг и т.д. и т.д.
В унисон…с загрязнителями
Особое внимание, конечно, следовало бы уже давным-давно уделить оценке загрязнения кормов, их движению по пищевым цепям — от растений к оленю и к человеку.
На радиацию внимание теперь вроде бы обращают, но есть ведь и другие опасные загрязнители! Чрезвычайно важно, например, проследить трансформацию азота. Этот биогенный элемент преобладает в составе выбросов газодобывающих предприятий. Загрязнение оксидами азота приводит к выпадению кислых дождей, образованию озона в атмосфере. Поступление азота в почву может привести к загрязнению растений нитритами и нитратами. Он, конечно, может исполнять и благородную роль удобрения. Но это тоже не манна небесная, потому что не для всех растений он пригоден.
Сейчас этот вид загрязнения уже во всем мире рассматривается как чрезвычайно опасный. А мы все стоим на тех же рубежах. Потому что без денег такую работу не сделаешь — надо отобрать пробы, провести комплексный, системный анализ. Никто же не хочет платить, даже прислушаться - ни "Газпром", ни администрации, ни органы по охране окружающей природной среды. В свое время на Ямале, помнится, была создана система точек мониторинга вокруг Бованенково, но эти исследования сейчас практически загублены — нет финансирования. Ранее освоенные средства, выходит, буквально закопали в землю.
Взаимопроникновения научного и традиционного знания — вот чего сегодня не хватает при разработке грамотногой политики освоения российского Севера. А здесь очень бы пригодился опыт коллег — ученых, экономистов, этнографов из Северной Америки. Они уже сталкивались с похожими проблемами и нашли удачный выход. В то же время в быстро меняющемся современном мире традиционное знание часто оказывается беспомощным. Что предки знали о загрязнении, о глобальных климатических изменениях в местах своего проживания, на планете в целом?
Многие научные проекты, к счастью, вновь работают на решение этой задачи. Надо их максимально скоординировать, обеспечить решение ключевых проблем. Ибо следует помнить всегда: сохранение оленеводства в настоящее время является не столько экономической, сколько социальной задачей — первейшим условием сохранения этноса наших северных народов.
Александр БУРКОВ, Сергей ПАРФЕНОВ
