Каскад замедленного действия

Добавлено: 2007-08-03, просмотров: 6439

ЕКАТЕРИНБУРГ. Существует на Урале старое поверье: если вы отправились в лес и набрели на заманчивый кружок из грибов – никогда, ни при каких обстоятельствах не становитесь внутрь. Это кольцо называется «ведьминым», и ничего хорошего оно вам не сулит…

Однако есть в нашем красивом, но изрядно потрепанном техногенными ЧП краю куда более страшное и «заколдованное» колечко. Честно говоря, даже не знаю, к какому адову кругу Данте отнести этот рукотворный эллипс. Но жить там или просто поехать на отдых – не самая оригинальная идея!

Но для начала – сопоставим два факта.

Осенью 1957 года весь мир зашелся в тихом ужасе: 29 сентября на химическом комбинате «Маяк», который расположен в строго засекреченном и несуществующем на географических картах городе Челябинск-40 (сегодня Озерск), произошла крупнейшая авария – взрыв промышленной емкости, где хранились радиоактивные отходы предприятия, и их мгновенный выброс в окружающую среду. Ветер погнал эту жуткую отраву на северо-восток, щедро рассыпая смертельные радионуклиды на головы ничего не подозревающих граждан Южного и Среднего Урала, а также Курганской области.

В общей сложности «Маяк» загадил тогда свыше 30 тысяч квадратных километров. Из хозяйственного оборота, по самым скромным подсчетам, было выведено 106 тысяч га плодородных земель. Повышенному радиационному воздействию подверглись от 335 до 500 тысяч человек, безмятежно проживавших в 392 населенных пунктах (217 из них потом прекратили свое существование).

Катастрофа? Никаких сомнений. Правда, ученые этот «черный», по сути - мертвый овал длиной 300 и шириной 40-50 км впоследствии слегка «окультурили», назвав его Восточно-Уральским радиоактивным следом.

Второй факт. 21 января 2005 года на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры РФ ее тогдашний глава Владимир Устинов в довольно жестких тонах поручил своему заместителю в Уральском федеральном округе Юрию Золотову разобраться с деятельностью производственного объединения «Маяк», с ситуацией вокруг местного каскада водоемов и промышленным загрязнением многострадальной речушки Теча.

Между двумя описанными событиями просматривается причинно-следственная связь. Это бесспорно. Вопрос, однако, в другом: почему строгое прокурорское око разглядело творящиеся на уральской земле безобразия, вопиющее небрежение здоровьем жителей края почти полвека спустя, и что вообще за этим стоит?

«Здесь птицы не поют…»

Самое время вспомнить о «белых пятнах» в родной истории. В конце 40-х годов прошлого века на Урале в рекордно-сжатые сроки, с участием порядка 60 тысяч бесправных узников ГуЛАГа и нескольких полков военно-строительных частей МВД, под бдительным присмотром Лаврентия Берии претворялся в жизнь стратегически важный для Советского Союза «атомный проект».

В 100 километрах от Челябинска, возле города Кыштыма, в горах, в окружении нескольких кристально чистых озер возводились первый промышленный реактор и радиохимический завод «Маяк» - для выработки оружейного плутония.

Так вот, первая серьезная авария на этом предприятии случилась вовсе не в 1957-м, как мы думали, а еще в январе 1949 года. Открытые ныне источники свидетельствуют: это было ЧП, которое развилось в радиационную катастрофу исключительно из-за решений руководителей «атомного проекта» СССР тех лет.

Но - по порядку. Как свидетельствует известный биолог Жорес Медведев, ныне живущий в Лондоне, первый промышленный реактор советские специалисты ввели в «критическое» состояние 8 июня и довели его до проектной мощности в 100 тысяч киловатт к 22 июня 1948 года. Началась круглосуточная работа ценной, но еще «сырой» установки, то и дело прерывавшаяся авариями. Это, естественно, приводило к частым остановкам реактора и внеплановым ремонтам, к загрязнению помещений, серьезному переоблучению всего сменного персонала и бригад ремонтников.

Надо сказать, что первые советские реакторы, предназначенные для получения плутония, были проще по конструкции, нежели установки следующего поколения, которые создавались для выработки электроэнергии. В последних агрегатах необходима генерация пара, причем под высоким давлением. А в военных вода нужна лишь для охлаждения урановых блоков. Поэтому они, небольшие цилиндры диаметром 37 мм и высотой 102,5 мм, были покрыты тонкой алюминиевой оболочкой. Блоки закладывались в алюминиевые трубы-каналы с внутренним диаметром несколько больше 40 мм и высотой около 10 метров. Эти трубы, в свою очередь, находились в графитовой кладке. Графит служил замедлителем нейтронов, но выполнял эти функции исключительно в сухом состоянии. Цепная же реакция распада урана-235 начиналась при закладке в реактор около 150 тонн природного сырья. Теперь представьте: таких каналов в первом уральском реакторе было 1124, в них загрузили около 40 тысяч урановых блоков.

И еще немного технологии: в процессе цепной реакции распада урана-235 замедляемые графитом нейтроны генерируют плутоний-239 из урана-238. В зависимости от режима работы реактора процесс накопления плутония может идти больше года. По конструкции же реактора его «разгрузка» производилась путем выпадения урановых блоков из труб-каналов в находившийся внизу водоем. После технологической выдержки в нем блоки перевозились на радиохимический завод.

Вроде все понятно. Но поведение металлов, в частности - алюминия, в условиях высоких температур и мощных нейтронных облучений в то время изучено не было, особенно в долгосрочных экспериментах. Поэтому для специалистов достаточно неожиданным оказалось «намокание» графита из подтекавших алюминиевых труб. В условиях мощного облучения, в постоянном контакте с водой и графитом, да еще при повышенной температуре этот легкий металл подвергался сильной коррозии.

Словом, уже через пять месяцев эксплуатации реактора стало очевидно: работу на нем продолжать нельзя. И это была не локальная, а общая авария. 20 января 1949 года ядерный агрегат остановился. На его ремонт требовалось не менее двух месяцев. У руководителей «атомного проекта» было два выхода из положения: один безопасный, другой требовал больших человеческих жертв.

Первое решение было простым. Следовало разгрузить реактор путем аварийного сброса урановых блоков вниз по технологическому тракту - в водный бассейн выдержки и постепенно отправлять их на радиохимический завод, чтобы выделить наработанный плутоний. Но вот какой нюанс: при сбросе всех блоков, иногда и с применением активного «выталкивания», их тонкая алюминиевая оболочка могла повредиться, и тогда они уже не годились для вторичной загрузки. К тому же никто не мог точно рассчитать - накоплено ли в урановой загрузке плутония столько, чтобы его хватило для изготовления хотя бы одной бомбы? Потери плутония при радиохимической очистке также были неизвестны. Поэтому хорошо бы иметь некоторый резерв и без того дефицитного плутония. Но для новой (второй) загрузки реактора необходимых запасов урана в ту пору просто не имелось. Кроме того, потребовалась бы и полная замена всех алюминиевых труб.

Второе, «опасное» решение состояло в осторожном извлечении всех урановых блоков особыми «присосками» через край труб или вместе с ними наверх - в центральный операционный зал реактора. После этого нужно было вручную вынимать и отсортировывать неповрежденные блоки для вторичного использования. Графитовую кладку, состоявшую из больших кирпичей, следовало также разобрать вручную, высушить и опять сложить. А после получения новых алюминиевых труб с антикоррозийным покрытием реактор можно было снова загружать и выводить на проектную мощность.

Но мало кто подозревал, что урановые блоки всего через пять месяцев работы реактора обладали колоссальной радиоактивностью, измеряемой миллионами кюри. Здесь накопилось и большое количество радионуклидов, делавших эти блоки горячими. Главными гамма-излучателями являлись изотопы цезия, йода, бария и многие другие.

Работавший в то время в Челябинске-40 А.К.Круглов признавал, что «без переоблучения участников извлечения блоков обойтись было нельзя». Понимал это и Игорь Васильевич Курчатов. Так что предстоял выбор: «либо сберечь людей, либо спасти урановую загрузку и сократить потери в наработке плутония. В итоге Л.П.Берия, Б.Г.Ванников, начальник Первого Главного Управления (ПГУ), его заместитель А.II.Завенягин и научный руководитель проекта И.В.Курчатов приняли второе решение». После чего Ванников, Завенягин и Курчатов, находившиеся на «объекте» почти постоянно, руководили всей дальнейшей работой. А Берия получал регулярные доклады и обеспечивал срочное изготовление новых алюминиевых труб через Министерство авиационной промышленности СССР.

Документы бесстрастны: вся работа по извлечению из реактора 150 тонн урановой начинки заняла 34 дня. Каждый блок требовал визуального осмотра. В воспоминаниях Ефима Павловича Славского (бывшего в 1949 году главным инженером аварийного реактора, а в последующем много лет руководившего атомной промышленностью страны, знаменитым «Средмашем»), и частично опубликованных в 1997 году, можно найти: «Решалась задача спасения урановой загрузки (и наработки плутония) самой дорогой ценой - путем неизбежного переоблучения людей. С этого часа весь мужской персонал объекта, включая тысячи заключенных, проходил через операцию выемки труб, а из них - частично поврежденных блоков; в общей сложности было извлечено и вручную переработано 39 тысяч урановых блоков...»

Курчатов тоже принял в этой операции участие, ибо только он в то время и ведал, по каким именно признакам нужно проводить дефектацию блоков. Лишь у него был опыт работы с экспериментальным реактором в суперсекретной «Лаборатории № 2» в Москве.

Славский снова свидетельствует: «Никакие слова не могли в тот момент заменить силу личного примера. И Курчатов первым шагнул в ядерное пекло, в полностью загазованный радионуклидами центральный зал аварийного реактора, возглавив операцию по разгрузке поврежденных каналов и дефектацию выгружаемых урановых блоков. Он лично и поштучно их осматривал. Об опасности тогда никто не думал, а Игорь Васильевич знал, что к чему, но не отступил перед грозной силой атома. Ликвидация аварии, думаю, оказалась для него роковой, стала жестокой платой за нашу атомную бомбу. Еще хорошо, что переборкой блоков он занимался не до конца; если бы досидел в зале до финиша - мы бы его уже тогда потеряли!..»

Из свидетельств Славского остается неясным, сколько времени работал в центральном зале реактора Курчатов, сортируя урановые блоки. Работа шла шестичасовыми сменами, круглосуточно. Дозиметрические условия в разных частях центрального зала, находящегося над реактором, не сообщаются, возможно, что их вообще не делали, во всяком случае - регулярно. Но радиационная опасность была слишком велика. Курчатов получил лучевое поражение средней тяжести, которое не обязательно ведет к развитию рака, но повреждает весь организм и вызывает преждевременное «радиационное» старение. В первые недели после такого сублетального облучения повреждается в основном иммунная система (костный мозг) и функции кишечника. Сколько времени болел Курчатов после своего смелого, скорее даже отчаянного поступка, сегодня сказать трудно. Поскольку во всех (!) биографиях знаменитого ученого события начала 1949 года вообще не излагаются.

Однако переоблучениям тогда подверглись практически все: и заключенные, и штатные работники, и крупные начальники. Диагноз «пневмосклероз плутониевый» (разновидность лучевой болезни) получили сотни участников стройки. А загрязненность территории вокруг химкомбината была столь высока, что даже земляные работы, не говоря уж о строительстве и ремонте вытяжной 151-метровой трубы «Маяка», куда посылали только «смертников», считались чрезвычайно опасными.

Ситуация усугублялась и тем, что радиоактивные отходы предприятия – первенца атомной промышленности СССР – в то время напрямую, без всякой очистки, просто сливали в небольшую реку Теча, угораздившую «пробежать» аккурат через промышленную зону, а также в озеро Карачай, чья водная поверхность составляет 270000 кв. метров. Говорят, что его сегодняшний радиоактивный «потенциал» (не менее 120 миллионов кюри) в несколько раз выше зараженной зоны Чернобыля! Озеро стало мертвым. Эксперты говорят, что на берегу Карачая годовую дозу облучения можно подхватить всего за одну минуту…

Действительно, «светящееся» озеро Карачай, куда сбрасывались отходы озерского ПО «Маяк», сегодня признано одним из самых экологически опасных и загрязненных мест в мире. Этот рейтинг был составлен американским фондом Blacksmith Institute. Список состоит из 35 наиболее загрязненных городов и мест мира, восемь из которых находятся в России. Так, помимо южноуральского озера в рейтинг попали Дзержинск, Норильск, Волгоград. В этом перечне числятся также Чернобыль (Украина), Кабве (Замбия), Ранипет (Индия), Линьфынь (Китай), Майли-Сай (Киргизия), Ла-Оройа (Перу) и Хайна (Доминиканская республика). По подсчетам экспертов, тяжелые металлы (основной источник загрязнения в этих районах) отравляют жизнь в общей сложности 10 млн. человек.

Превратилась в сточную канаву и уютная, симпатичная Теча. По утверждению экспертов, за 1949-1956 гг. в открытую гидросистему Теча-Исеть-Тобол, а далее в Иртыш, Обь и Северный Ледовитый океан из реактора «Маяка» было сброшено 76 миллионов кубов слабоактивных сточных вод. Известно и другое: это деяние привело не только к радиоактивному загрязнению поймы реки и ее дна на многие десятки километров вниз по течению (как считают специалисты, Теча без помощи человека сможет стать относительно чистой не раньше, чем через 300 лет!), но и к большому числу тяжелых радиационных заболеваний среди сельского населения.

К примеру, хроническая лучевая болезнь была диагностирована у 940 жителей прибрежных сел, а внутриутробно облученных, родившихся с 1950-го по 1953-й годы, когда наблюдался наибольший сброс радионуклидов в реку, насчитывается 1975 человек. Кем они стали, эти безвинные дети, сколько лет жизни им было отпущено несправедливой судьбой? Данных нет.

Ведь характер этой катастрофы и ее причины оставались засекреченными вплоть до 1995 года, но истинное число ее жертв по-прежнему остается неизвестным до настоящего времени.

Повторный удар

Однако не успели уральцы толком прийти в себя, зализать свои послевоенные раны, пережить боль утрат и потрясений, как на их несчастные головы обрушилась очередная напасть.

Осенью 1957 года на «Маяке» опять рвануло. На сей раз причиной аварии стали грубые нарушения в системе охлаждения бетонной емкости объемом 300 кубометров, где хранились высокорадиоактивные отходы производства. Это повлекло за собой испарение воды, саморазогрев системы и как следствие – мощный взрыв. Порядка 80 тонн чудовищной «грязи» ушло в атмосферу.

Свидетели ЧП рассказывают, что свечение образовавшегося после «хлопка» радиоактивного облака, которое поднялось на высоту около 5 километров, было настолько сильным, что его наблюдали даже в Челябинске, приняв поначалу это явление за редкое для здешних мест полярное сияние.

Об общих масштабах трагедии мы уже говорили: в зону Восточно-Уральского радиоактивного следа (ВУРС) попали жители четырех регионов. Руководство химкомбината «Маяк» весьма скромно оценивает общую численность облученного от двух аварий населения - 124 тысячи человек, в том числе 28 тысяч – в «значимых» дозах. Но это далеко не полная картина.

Известно, что в Свердловской области наибольшему загрязнению подверглись Каменский, Богдановичский и Камышловский районы. Основные дозы облучения населения, судя по всему, сформировались в первые два года после аварии.

Особенно досталось «на орехи» Каменску-Уральскому. 67 процентов превышения смертности в городе, по сравнению с так называемым контрольным районом, обусловлено именно онкологическими заболеваниями. Зафиксировано сокращение общей продолжительности жизни. Многие озера в округе до сих пор стоят с «черными» метками: купаться и ловить в них рыбу запрещено!

Что касается двух других районов, гораздо меньше затронутых радиоактивной «тучей», смертельных раковых «прибавок» в статистике не обнаружено. Хотя и тут наблюдается необъяснимо-повышенная фоновая заболеваемость детей и взрослых различными инфекциями, болезнями нервной системы, крови, органов дыхания, пищеварения, кожи…

И это при том, что около 70 процентов населения Среднего Урала проживает на территориях, где концентрации загрязняющих веществ уже давно превышают предельно допустимые величины.

В Курганской области здорово пострадал Далматовский район. ЧП усугублялось и тем, что Зауралье – один из самых нищих, дотационных и вододефицитных регионов России. А Теча здесь, пересекающая добрую половину района, включая и сам райцентр, - река-кормилица. Конечно, людям объявили: купаться в Тече, как и брать воду для полива, стирать белье, ловить рыбу, поить скот категорически запрещается! Но так как причины аварии, ее последствия и возможные угрозы здоровью людей, природе были настрого засекречены, а разъяснительной кампании толком никогда не велось, народ на эти запреты по большому счету махнул рукой. Жить-то надо! А куда без воды? Не туды и не сюды.

Бывал я в Долматово. Однажды летним вечером, управившись со своими командировочными заботами, решил я пройтись по бережку этой неброской на вид реки. В одном живописном местечке узрел мужика: он усердно чинил насос, который, похоже, гнал воду из Течи прямиком на его огород, и еще двух старух, возившихся на берегу с домашним скарбом.

- Здравствуйте,- поприветствовал я. И без обиняков спросил: - Зачем вы этой водой-то пользуетесь? Она же отравлена…

- Да слыхали, поди, как же,- откликнулась одна, - считай, всю жизнь тут прокуковали…

- Здоровье бы поберегли.

- Ты приезжий, что ли? Так вот, у нас, милок, вода и в колодцах, и в водопроводе соленая – пить противно, да жесткая – бают, железа в ней много. Так что без Течки нам никак не обойтися…

Она примолкла, что-то вспоминая, и жалостливо, будто всем нутром выдохнула:

- Мой-то Егор ведь до полтинника даже не дотянул, страсть, как рыбу любил. Приволокет, бывало, в избу полведра – вари, мол, уху! А я ж не дура – только кинусь рыбу выбрасывать, он меня перехватит, сам весь улов почистит, нажарит в сметане - ест и нахваливает. Довольнехонек! Сам, думаю, себя и сгубил…

Тут собеседница спохватилась и окликнула свою напарницу по заделью:

- Таисия Пульхерьевна, слышь-ка, а ведь мы с тобой только и остались из «коренников»-то, старожилов на нашей улице. Батюшки-свет! Все новые понаехали, отстроились, а наши-то погодки – давно уж в сырой земле…

Ее подруга, тщательно драившая речным песком хорошо послужившие кухонные кастрюли, тоже оторвалась от привычной работы и как-то строго, недружелюбно меня оглядела:

- А ты сам-то кто будешь? Тоже, небось, из начальства, из проверяющих?

- Да нет, в командировке я, журналист…

- Тогда ладно, а то ведь мы тут кого только не видели, все нам сулили подмогу да светлую жизнь…Бог даст, за мучения наши, авось, в раю и окажемся…

В районном муниципалитете наутро мне нехотя подтвердили: радиоактивное заражение подхватили тысячи здешних крестьян. Было дело, прежние власти даже составляли списки потерпевших, отправляли их куда-то в центр - для выплаты компенсаций, для разработки программы реабилитации пострадавшего населения. Да все как-то быстро заглохло. Как поля бурьяном. Деньги не пришли. Санаториев не построили. Новой, чистой реки в округе не появилось. Да и народ, поднаторевший в житейских передрягах, по старинке привыкший полагаться только на свой ум и руки, уже давно не ждет милостей от «верхов».

Но факт остается фактом: люди, пережившие здесь две атаки «Маяка», получили основную дозу облучения – как внутреннего, так и внешнего. А в Далматовском районе и без того высок естественный радиационный фон: возле села Грязновского с середины 90-х по новой технологии добывают урановую руду, точнее – пульпу, которую затем отправляют для промышленной переработки на Малышевское рудоуправление, что на Среднем Урале. И специалисты не зря считают, что теченские дозы тут сопоставимы со средними нормами облучения для лиц, выживших после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки!

И все-таки основной удар «выброса-57», что вполне логично, приняла на себя Челябинская область. Жителей 42 южноуральских деревень, попавших в опасную зону заражения, вскоре срочно переселили на новое место жительства. А их дома и имущество попали под безжалостный нож бульдозера. Река Теча, обставленная грозными предупредительными знаками возле сел и деревень, «обзавелась» еще и столбами с колючей проволокой! Но ведь загаженную воду «арестовать» невозможно, изолированных экосистем не существует! И сегодня в пострадавших районах по-прежнему обитают более 250 тысяч человек!

Территория Кунашакского района тоже дважды за 60 лет пострадала от деятельности химкомбината «Маяк». По сей день в бассейне Течи, особенно в окрестностях сел Мюслюмово, Бродокалмак и Русская Теча, регистрируется повышенный уровень гамма-излучений – до 100-400 микрорентген в час (норма, для сравнения, 10-25 микрорентген). Не удивительно, что в прошлом веке медико-генетические обследования выявили у жителей Кунашакского района хромосомные нарушения, отклонения в сердечно-сосудистой, пищеварительной и нервной системах. Это выше чем в среднем по области. Плюс общая социальная тревожность. Ученые говорят, что дети тут страдают поведенческим растройством, причем, достаточно много малышей с задержкой умственного, речевого и психического развития. Врожденные пороки – отдельная тема. Причина ясна, как божий день – незримое воздействие радиации. А уровень осведомленности населения о воздействии коварного врага, о профилактике лучевой болезни, увы, по-прежнему остается низким.

И уж совсем хоть снопом падай. В ликвидации аварии на озерском ПО «Маяк» в 1957 году участвовали около 2 тысяч беременных (!) женщин. С таким заявлением выступили представители всероссийской общественной организации «Экозащита!». В своем заявлении экологи оперируют документами, обнаруженными ими в ходе собственного расследования. По словам представителей организации, в 2005 году в общественную приемную по правам человека в Озерске обратилась жительница города Софья Зубарева, которая заявила, что, будучи беременной, работала пробоотборщицей на реке Теча. В результате женщина заболела лучевой болезнью. Впоследствии ее дочь тоже страдала тяжелыми заболеваниями. Поэтому Зубарева через суд пыталась добиться для дочери статуса пострадавшей от аварии на «Маяке». Однако смерть дочери, а позже и самой Зубаревой, помешала женщине добиться положительного решения суда.

По словам руководителя общественной приемной и представителя группы «Экозащита!» в Озерске Надежды Кутеповой, в настоящее время, узнав о деле Зубаревой, еще две женщины – дочери ликвидаторов аварии на комбинате - подали исковые заявления в суд с аналогичными требованиями. «Матери женщин скрывали факт облучения во время беременности всю жизнь, боясь репрессий со стороны НКВД, руководившего деятельностью комбината «Маяк». Однако представители предприятия в суде заявляют, что эти женщины не пострадали, поскольку их нет в списках ликвидаторов аварии. Такую же позицию разделяют Росатом и местный суд», - заявила Кутепова. По словам сопредседателя группы «Экозащита!» Владимира Сливяка, если местный суд не признает их пострадавшими, то экологи готовы дойти до Европейского суда по правам человека…

Итак, 29 сентября 1957 года на «Маяке» произошел взрыв, в результате которого в атмосферу было выброшено 20 млн. кюри, образовался Восточно-Уральский радиоактивный след.

Заглянем в документ с грифом «Для служебного пользования». Справка датирована 1960 годом и вышла из недр канцелярии Челябинского облисполкома. Речь идет о судьбе пострадавших от ядерного ЧП деревень Багаряк и Татарская Караболка. Цитата: «По данным филиала НИИРГ (Научно-исследовательский институт радиационной гигиены – Авт.) от 25 июня 1959 года, в районе населенных пунктов Багаряк и Татарская Караболка наблюдается высокая плотность загрязнения территории, заливной поймы и самой реки «К», а также заболеваемость здешних жителей. Комиссия филиала НИИРГ считает, что дальнейшее проживание населения здесь опасно и рекомендует их немедленное отселение: село Татарская Караболка имеет всего 604 хозяйства с населением 2638 человек. Стоимость отселения составит 78,5 миллиона рублей».

Для тех, кто не понял: река под шифром «К» - Караболка. Село осталось на прежнем месте. И с тех пор практически ничего не изменилось. Только людей стало меньше. Раз в пять. Кто-то уехал, кто-то просто не успел родиться, а основная часть селян покоится на восьми кладбищах. Хотя до 1957 года здесь и одного погоста за глаза хватало.

- Во время взрыва 1957 года на «Маяке» мне было 12 лет, - рассказывает местный житель Фарит Каримов. - Помню, как вскоре в окрестностях Татарской Караболки появились милиционеры. Они запрещали заготавливать дрова и сено, ходить в лес по грибы и ягоды, пить воду из реки, ловить рыбу, поить скот и купаться. А что взамен? Ничего! Но какой же сельчанин обойдется без этого: у каждого ведь свое хозяйство. Вот и мы с родителями, порой крадучись, косили траву, пилили сухостой, набирали воду в зараженной речке. Соседнюю деревню - Русскую Караболку, отстоявшую от нас в шести километрах, тогда просто снесли, около 300 домов сбросили в вырытую траншею, а жителей переселили.

Документальное подтверждение этих слов можно найти в воспоминаниях его односельчанина Шакирьяна Халикова, опубликованных в кунашакской газете «Знамя труда»:

«Мы, милиционеры, были тогда как постовые на воротах, людей в запретную зону пускали лишь на работу. В тот год ВУРС накрыл поля местного хозяйства - с хлебом, картофелем, сеном. Всю солому, что была на полях после уборки, сожгли. Зароды сена прочесали на 20 сантиметров. Начесаное тоже пылало в кострах. Урожай был убран и съеден. Но никаких льгот жители не получили, так как для статуса ликвидатора или участника работ на загрязненной территории нужно было подтверждение ведомства, того самого, что виновато в ЧП и страданиях людей. А то, что колхозник в это самое время елозил по присыпанной радиацией борозде, собирал картошку или в клубах пыли (вечный спутник обмолота хлеба) жал пшеничку в открытых тогда (только козырек над головой) кабинах комбайнов – ничего, оказывается, не значит. Записи в их трудовых книжках, что они трудились на родных, безумно фонящих полях, свидетельства очевидцев - этого никто в расчет почему-то не берет».

Корни Ф.Каримова и его земляков - в Караболке, куда их предков еще 500 лет назад сослал с приволжских берегов Иван Грозный. На новом месте волжские татары сохранили свои обычаи, язык и веру. Супротив московского царя больше не шли. А теперь просто борются за жизнь. Татарскую Караболку не снесли и не переселили с умыслом, мрачно шутят селяне. Таким образом, дескать, на татарах ставят научный эксперимент: сколько они продержатся под воздействием все еще звенящей радиации? Но если серьезно, если зайти с другого боку: а кто мешал властям принять экономическое или политическое решение - признать карабольцев пострадавшими со всеми вытекающими из грязной реки «К» последствиями? Если уж царь Иван сумел выселить татар с Волги, то чем наши демократы хуже монарха?

К сожалению, никто вслух не говорит и том, что в день аварии в районе трагедии несли боевое дежурство воины-зенитчики 408-го и 426-го зенитно-артиллерийских полков, прикрывавших воздушное пространство на подступах к секретному ПО «Маяк». Больше того, расчеты 2-й и 3-й зенитно-артиллерийских батарей 408-го полка (дисклокация: ст.Татыш Кыштымского района и «Лесные поляны» Аргаяшского района), а также 1-й и 3-й зенитно-артиллерийских батарей 426-го полка (место дислокации – южнее г. Касли) еще более года (!) исправно несли свою службу на прежних позициях, уже зараженных аэрозольными выбросами «Маяка»! Степень загрязненности территорий – от 2 до 8 кюри на квадратный километр. А это опасно для жизни!

Однако нигде толком не упоминается, что вместе с военнослужащими в подвергнувшихся радиоактивной атаке гарнизонах проживали также семьи офицерского состава – женщины и дети. Так вот, после выброса за относительно короткий промежуток времени от различных онкологических осложнений скончались более десяти офицеров-зенитчиков, жены подполковников Эмерика Курбанова и Василия Панова. Многих смертельная болезнь настигла через годы. Уже в запасе.

В 1990 году в зоне Восточно-Уральского радиоактивного следа уровень радиационного загрязнения исследовала экспедиция Всесоюзной экологической комиссии. Ее выводы никого не порадовали: спустя даже 30 с лишним лет радиационный фон на месте прежней дислокации дивизионов ПВО превышал допустимые показатели в 20-160 раз! А каково было в 1957-м?

«Из-за длительного срока полураспада радионуклидов, вода в реке Теча продолжает содержать в 2-5 раз больше радиоактивных веществ, чем допускается по норме, в донных отложениях концентрация их также велика, - говорил как-то министр радиационной и экологической безопасности Челябинской области Геннадий Подтесов. - На берегах «неблагополучной» реки в пределах области до сих пор располагаются четыре населенных пункта, в которых проживают около девяти тысяч человек. Однако для их переселения нужно решение правительства России».

До постройки в 1964 году комплекса, состоящего из заградительной плотины, серии водоемов, обводных каналов, и прекращения активного сброса, в почти 400 миллионах кубометров воды Теченского каскада оказалось примерно 2,75 миллиона кюри! Это хранилище радиоактивных отходов действует по сей день. Правда, в Течу ниже плотины идет сброс воды лишь из чистых, не имеющих связи с производством водоемов, и частично – хозяйственно-бытовых стоков Озерска, за которые с города регулярно взимаются экологические платежи. Значит, все в полном ажуре?

«Неурегулированность экологической проблемы, связанной с работой озерского ПО «Маяк», может привести к катастрофе, сопоставимой с чернобыльской, - отмечает глава Центра экологической политики, член-корреспондент РАН Алексей Яблоков. - Здесь давным-давно существует зона экологического бедствия».

Что ж, данные инструментального контроля бесстрастно свидетельствуют: в отдельных местах вокруг химкомбината предельно допустимое содержание радионуклидов сегодня в 10 раз превышает международные нормы. О чем это говорит? О том, что «грязь» из-за стен «объекта» по-прежнему просачивается на волю и творит свое черное дело…

Беда также в том, что Южный Урал является аномально-естественной зоной по природной радиоактивности: около 30% природных поставщиков питьевой воды в области ежегодно «забраковывается» СЭС из-за превышения в них альфа-излучения. Много радоновых источников. Это ведь в малых дозах радон лечит, полезен. А при высоких уровнях он грозит развитием раковых заболеваний.

Шутка ли - радиации подвержено практически все население области старше 12 лет, то есть 1,8 млн. пациентов! И хотя правительство Южного Урала в 2003 - 2004 годах на приобретение новой рентгеновской техники выделило из регионального бюджета 100 млн. рублей, местный Госсанэпиднадзор вынужден был констатировать, что парк оборудования сильно устарел, а его обслуживание неэффективно. Да и что толку пить «нарзан», коли печень безнадежно сдала…

Смерть в «мирных целях»

Надо сказать, что Уральскому региону и его ближайшим соседям вообще не везет. Со времен горнозаводской империи Демидовых, не говоря уж о царской России и Советском Союзе, дивный уголок страны интенсивно превращался в промышленно-испытательный полигон. В своеобразную помойку. А это, извините за ругательство, уже государственный волюнтаризм. Не верите?

В конце 40-х годов, когда СССР в ударном порядке реализовывал программу создания атомной бомбы, то работы велись сразу по двум направлениям – урановому и ториевому, поскольку даже ученым было не до конца понятно, что получится быстрее. Вот тогда-то по приказу куратора «атомного проекта» Лаврентия Берии в Северной Корее был закуплен монацитовый концентрат – радиоактивное вещество, содержащий уран и торий. Пока эшелон с опасным грузом двигался с Дальнего Востока, стало ясно, что накопленного в Челябинске урана для создания первого грозного «изделия» вроде бы должно хватить. Но и ставший ненужным монацит, а это 82 тысячи тонн, на всякий случай решили сохранить, сгрузив его в шести километрах от Красноуфимска, что в Свердловской области.

Специально подготовленных хранилищ тут, естественно, не было. Поэтому «тяжелый песок», упакованный в обыкновенные деревянные ящики и трехслойные бумажные мешки, спешно выгрузили практически в чистое поле, в приспособленные для этих целей зерновые и продовольственные склады – 19 штук, которые заняли 29 гектаров. Там эта зараза и лежит до сих пор!

Сначала объект носил гриф повышенной секретности, его тщательно охраняли. Никто толком не знал, что творится за колючей проволокой. Но сегодня местные жители, естественно, уже не в восторге от такого соседства. За 60 лет хранилища превратились в рухлядь. Летом 2003 года, к примеру, на двух складах переломились сгнившие стропильные балки, отчего крыши сели прямо на ящики с опасным песком! Забор, казалось, тоже вот-вот упадет.

Жители деревеньЧувашково и Колмаково к этой ситуации попривыкли, а куда убежишь – дома-то и хозяйство не бросишь! Знают, что многие их сородичи ушли на тот свет явно раньше отведенного срока. А ныне живущие жалуются на постоянные головные боли, ломоту в суставах, белокровие. Вспоминают, что лошади, на которых перевозили неведомый груз со станции Зюрзя, вскоре облысели и сдохли. Да и сейчас нет-нет, да и поползут по окрестностям байки, одна страшнее другой: то теленок двухголовый родится, то овца с пятью ногами, то домашний кот стал неимоверных размеров. Местное молоко на городском рынке, якобы, продать почти невозможно: как только узнают, откуда «родом» - шарахаются словно от чумы.

А вот этот факт - достоверный: монацитовый концентрат испаряется, и над «объектом» постоянно висит газ торон, который толком никем не изучен. С завидной регулярностью он разносится ветром и оседает на посевах, посадках, попадает в землю и воду. Радиационный фон в округе превышен в 400 раз, а есть помещения, где концентрат дает радиоактивность в 17 тысяч микрорентген в час, счетчик Гейгера тут «бесится», словно сумасшедший!

Что же все эти годы делали власти? Практически ничего. Лишь недавно правительство Свердловской области наконец-то принято решение укрыть «тяжелый песок» специальным саркофагом – стальными металлическими листами, обнести склады не деревянным, а бетонным забором, на что было выделено несколько десятков миллионов рублей. При хранилище должен появиться даже центр мониторинга по предупреждению чрезвычайных ситуаций. И проблема, мол, потеряет свою актуальность.

Ой, ли? Во-первых, саркофаг будет строиться до 2009 года. Во-вторых, власти города Красноуфимска справедливо полагают, что и областные власти, и природоохранные службы обращают внимание только на один компонент – состояние воздуха. А почва - куда более серьезная проблема. Склады, чьи полы давно прогнили, а ящики в них разваливаются прямо на глазах, находятся в опасной близости от реки Уфы. Более того – на болотах, которые, как известно, являются отличным природным аккумулятором. Так что попади вредные вещества в подземные водные горизонты, проследить их дальнейший путь нетрудно…

Но и это еще «цветочки»! А если грянет хороший, нередкий на Урале вихрь или тем паче - мощный ураган? Хлипкие крыши со складов сметет за минуту, отрава будет щедро развеяна на сотни километров вокруг. Вот вам и второй Чернобыль, не расхлебаешь бед.

Что же делать? Построить завод по переработке «тяжелого песка» – вроде бы очевидное решение. Но жители категорически против, зато готовы костьми лечь, лишь бы не допустить реализации этой идеи. Перевезти груз в другое место? Построить новое хранилище? Тогда надо где-то отыскать сотни миллионов «свободных» рублей. Да и какая территория примет столь сомнительное «богатство»? Монацитовый концентрат отвергают даже за рубежом. Да и вообще, говорят специалисты, песок уже нельзя ни перетарить, ни переработать, ни кому-либо продать. Остается одно – хранить.

Пишу, а у самого мурашки по коже…

Впрочем, волосы шевелятся и от свидетельств о «самых бесчеловечных учениях», прошедших на Тоцком военном полигоне 14 сентября 1954 года.

В тот день советская атомная бомба мощностью 20 килотонн (по другим - 40), сброшенная с самолета на парашюте, взорвалась на высоте 350 метров над поверхностью земли. Ядерный апокалипсис выглядел так: ослепительная, ярче солнца, вспышка, черно-зловещий ядерный гриб, гудящее багровое пламя…Вскоре радиоактивное облако поднялось на высоту 14-15 км. И уже через два с половиной часа 45 тысяч солдат и офицеров ринулись в учебный бой едва ли не в эпицентр взрыва. Танки и самоходная артиллерия двигались по уже зараженной, изменившейся до неузнаваемости местности. Серебристые самолеты, пролетая через ножку «гриба» и отбомбившись по учебным целям, возвращались на базовые аэродромы черными от атомной копоти…

А после маневров боевую технику даже не дезактивировали. Солдаты, отправленные в запас сразу после взрыва на Тоцком полигоне, говорят, уезжали в том же, полном радиоактивных частиц обмундировании. Никакого медицинского освидетельствования они не проходили, как не имели и представления о полученных дозах облучения, грозящей им опасности.

Исследования здоровья ветеранов Тоцких войсковых учений было проведено лишь в 1992-1996 гг. Были изучены медицинские документы у 2106 участников. Треть из них к тому времени стали инвалидами. Многие страдали болезнями крови, сердечно-сосудистой системы, органов пищеварения, злокачественными образованиями.

Тогда же было обследовано и население в зоне влияния взрыва. Его радиоактивный след протянулся на 210 км и накрыл собой несколько территорий Оренбургской области (особенно не повезло Сорочинскому району). Выяснилось, что спустя 40 лет здесь резко возросла общая заболеваемость, рождаемость резко снизилась - в 2,7 раза, смертность, наоборот, подскочила - в 1,8, в том числе от новообразований – в 2,3 раза. Отмечено, что самое большое количество детей, погибших от рака, – какое уж тут совпадение! - приходится на первое десятилетие после Тоцкого взрыва.

И не мудрено: в 1954 году часть жителей из зараженных мест, конечно же, вывезли, но так как никакой информации о загрязнении территории, опасности проживания на ней опять-таки не было, то, они, естественно, вскоре вернулись к себе на родину. О каком-либо медицинском освидетельствовании в ту пору не велось даже речи!

А вся правда о Тоцких учениях - «сия тайна великая есть». Их результаты находятся в засекреченных архивах, они наглухо закрыты и по-прежнему составляют важную государственную тайну…

Как и то, что в 70-80-х годах прошлого столетия в здешних краях вовсю гремели так называемые технологические ядерные взрывы – аж 11 штук. С их помощью доморощенные новаторы «возводили» тогда подземные газовые хранилища. Зачем? В те годы Оренбургское газовое месторождение являлось главным поставщиком «голубого топлива» в Восточную Европу. А теперь представьте, какой газ после «мирного строительства» в здешних степях шел затем через трубопровод «Союз» в Болгарию, Польшу и ГДР?

Подобный кошмарик, кстати, в те же годы пережило и население Пермской области.

На современной карте этого региона севернее Чусовского озера есть крохотное, едва различимое голубое пятнышко. К нему и от него во все стороны тянутся змейки ручьев и речек. Но это искусственный водоем. Его длина всего 750 метров, а ширина – 350. Название – «Тайга». Как вы уже догадались, это еще одно напоминание о некогда сверхсекретном военном объекте. Под прикрытием кодового названия здесь, на границе с Республикой Коми, 30 с лишним лет назад втихаря от своего народа атомщики приступили к переброске части стока северных и уральских рек на юг – в Волгу и Каспийское море. А чтобы прорыть безумный, явно нерентабельный канал, создать Митрофановское, Комсомольское и Фадинское водохранилища, сеть насосных станций, на водоразделе Печоры и Камы предполагалось рвануть до 250 ядерных зарядов!

Первый взрыв прогремел 23 марта 1971 года. Три ядерных «игрушки» мощностью 15 килотонн каждая были заложены в скважины глубиной около 120 метров на расстоянии 160-170 метров друг от друга, соединенных лабиринтом толстенных кабелей. Этому этапу работ придавалось важное значение. Взрыв считался особенным, экскавационным – для создания начального русла будущего канала. При этом обсчитывался и выброс в атмосферу – до 1 процента радиоактивных продуктов. Еще около 10 процентов радионуклидов должно было остаться на земной поверхности. Важным условием «чистоты» эксперимента называлось и «удержание радиоактивного облака в течение десяти дней над территорией Советского Союза» (?!).

Последняя цель была блестяще достигнута – облако за пределы страны не ушло. И всю радиоактивную грязь правители государства сохранили своему народу. Очевидцы вспоминают: громыхнуло так, что в поселках Искор и Головном, что в 20-70 км по прямой от эпицентра, в домах дрожжала посуда, а люди, выскочив на улицы, увидели на севере «поднимающееся к небу грибообразное облако, совсем как на плакатах по гражданской обороне». Господи, лучше бы уж жители сидели в избах! Они даже не ведали, какой адский джин был выпущен на их глазах на волю. Пострадавших не то, что не удосужились отселить, даже толковой информации о состоянии окружающей среды никакой не дали. И они вели прежний, размеренный образ жизни, регулярно вбирая в себя продукты разрушительной радиации…

И вот такими «грибами» поворотчики рек намеревались вздыбить уральскую землю на протяжении 65 км (из общей длины канала в 112,5 километра) – самых высоких в Печорско-Камском горном водоразделе. Вплоть до марта 1976 года специалисты и ученые из Москвы, Челябинска-70 и других «закрытых» городов страны оставались на объекте «Тайга». Для нового эксперимента было приготовлено еще три 40-килотонных (!) ядерных заряда (а это ведь шесть Хиросим). Оставалось лишь установить фугасы в подготовленных скважинах. Но, к счастью, подвела погода. Из-за риска «упустить» радиацию за территорию страны Москва неожиданно дала отбой. Потом опять что-то сорвалось.

И экспериментаторы, военные (более 800 человек), выполнив приказ, побросав бронированные колодцы боевых скважин, железный хлам, обрывки кабелей, убрались восвояси. А что в итоге? Расчетного канала не получилось. Радиационное загрязнение территории превысило плановые показатели. Даже спустя десятилетия в отдельных местах возле радиоактивной «лужи» уровень гамма-излучений был равен 1400 микрорентген в час – в сто раз выше естественного фона! По прогнозам специалистов ВНИПИпромтехнологии, уровни радиации в наиболее опасных сегодня точках приблизятся к нормальным, фоновым, только к 2100 году.

Дно искусственного ядерного водоема среди прочей «грязи» до сих пор усеяно безобидными на вид, спекшимися шариками светло-бежевого цвета - кобальтом-60. Это гиблое место ученые называют «неконтролируемым месторождением радиоактивных отходов».

Хорошо «наследило» и облако. Пермская СЭС не устает предупреждать: заготовку строительного леса в северной части Чердынского, Красновишерского и Кизеловского районов разрешается вести только после исследования древесины на содержание радиоактивных веществ. Употреблять в пищу здешнюю рыбу опасно. Местной ягодой баловаться нельзя – в ее тканях на гребне навала присутствует тритий.

Впрочем, что там озеро, лес, рыба, ягоды-грибочки! На людей ведь махнули рукой. А что? Народу, мол, в зоне – с гулькин нос, никакие затраты на изучение радиационной обстановки, реабилитацию не окупятся. Захотят – выживут! А это нелегко. Население округи, что установлено официально, подкосила эпидемия раковых заболеваний. На дне же «озера» и несостоявшегося канала, в глубине его брустверов по сию пору продолжает жить немая и незаметная смерть. Только пошевели…

Об этих безнравственных, авантюрных опытах над людьми, родной природой, страной кое-что стало известно лишь в середине 90-х годов ХХ века. Но в той же Пермской области, по свидетельству известного уральского ученого-эколога, академика РАН Владимира Большакова, прозвучало еще десять подземных ядерных взрывов! Причем, последние – в апреле 1987 года, то есть уже при потворстве автора перестроечной «оттепели» и строительства «социализма с человеческим лицом» Михаила Горбачева!

А как было дело? 19 апреля 1987 года на скважинах Гежского месторождения, на глубине двух километров сработали два камуфлетных (с «полным» захоронением радиоактивных продуктов под землей) заряда. Но в результате взрыва появилось несколько проницаемых зон, через которые сейчас активно выделяются радиоактивные газы радон и криптон-85. А нефть из скважины выходит с водой, щедро обогащенной цезием-137! При этом лишь одна зона связана с расположением зарядной скважины, остальные же – следствие тектонических разломов, что, по мнению ученых-геологов, свидетельствует о непредсказуемости существенных разрушений в массиве во время ядерного взрыва и после него.

Подобная же картина – на Осинском нефтяном участке. Там после подземных испытаний из скважин вместе с нефтью стали поступать радионуклиды стронция-90 и цезия-137. В общей сложности ими были загрязнены 487 (!) скважин. Продукты распада обнаружены на рабочих площадках месторождений и в малых реках. Концентрация радона в почвенном воздухе превысила фоновые значения в 50-100 раз. В недрах образовался пласт вод, загрязненных цезием, его концентрация существенно превышает предельно допустимую норму для питьевой воды. Но, как у нас водится, люди опять не были предупреждены о реальной опасности и продолжают использовать отраву для хозяйственных нужд!

Каков же эффект подобных научно-производственных экспериментов? После ядерных взрывов на двух упомянутых месторождениях было дополнительно добыто 5,5 миллиона тонн нефти. Разумеется, с ней так или иначе соприкасались тысячи людей, она ушла потребителям, отработала в моторах и дизелях, отравила продуктами сгорания атмосферный воздух. А главное – было нарушено веками слагавшееся равновесие в природе.

Совсем недавно стали известны не менее потрясающие факты: на территории Ханты-Мансийского автономного округа 20 лет назад в разных местах, оказывается, тоже было совершено несколько подземных ядерных взрывов! Но тут-то, в тундре, зачем?

По мнению заведующего кафедрой геоинформатики, профессора Института геологии и геофизики Уральского отделения РАН Владимира Писецкого, работы в Югре проводились по двум причинам: наряду с военными испытаниями производились и «небольшие» взрывы (мощностью 25-50 килотонн) в скважинах глубиной 1-2 километра. Цель? Сейсмические исследования, создание подземных хранилищ, усиление отдачи нефтяных пластов. Конечно, была получена уникальная, и, видимо, полезная научная информация. Территории, где шли ядерные опыты, были изолированы от населения, оживленных и обжитых мест.

Но жизнь-то не стоит на месте, ситуация уже решительно поменялась! Поэтому заместитель руководителя Уральского межрегионального органа государственного атомно-технического надзора РФ Александр Полтавченко сегодня считает, что вынос радиоактивной заразы на поверхность вполне возможен, ибо в Югре активно ведутся геолого-изыскательские работы, бурение скважин, строительство. Заражение людей и среды может распространяться как через разломы пород, так и глубинными водами. Одно из самых опасных осложнений – системные изменения в крови.

Объект «Ангара» расположен в Октябрьском районе Ханты-Мансийского автономного округа, где 10 декабря 1980 года и был произведен подземный ядерный взрыв мощностью 20 килотонн (точно такой же силой обладала «штучка», сброшенная американцами на Хиросиму). Заряд тогда подорвали на скважине № 112 на глубине двух с половиной километров. Зачем? Чтобы активизировать нефтедобычу. Кому нужна такая нефть – непонятно, но зона механического воздействия взрыва, как выяснилось, до сих пор содержит радиоактивные продукты.

Проведенные ранее исследования показали, что на поверхности отсутствуют какие-либо «следы». Тем не менее, объект «Ангара» представляет сейчас реальную радиационную опасность, поскольку находится неподалеку от речки Сига и поселка Польяново. А это не может не вызывать у местного населения тревоги. Поэтому власти региона изыскали в бюджете 90 миллионов рублей и совместно с предприятием «Промэкология», Росатомом РФ начали на «Ангаре» ликвидационные работы. Подобные операции, заметим, нигде в мире еще не проводились, и по существу, заверяют нас, в Югре сегодня отрабатывается технология консервации ядерных шахт. А по ее завершении намечено провести международную экспертизу, составить радиологический паспорт объекта, организовать постоянный мониторинг местности. Здорово! А какой будет участь остальных зараженных скважин? Неизвестно…

Всего же за время действия советской программы мирных ядерных взрывов по заказу 12 министерств было проведено 116 испытаний - и в целях глубинного сейсмического зондирования земной коры (39), и для создания подземных хранилищ углеводородного сырья (36), токсичных промышленных стоков (2), глушения аварийных фонтанов на месторождениях газа (5).

Одна из таких серьезных аварий произошла в 1980 году на скважине Кумжа-9, в 80 км от Нарьян-Мара в устье реки Печоры, где располагается Ненецкий государственный природный заповедник. Горящий газовый факел тут удалось потушить лишь в 1981 году, для чего на глубине свыше полутора километров был подорван локальный ядерный заряд. На месте заглушенной аварийной скважины образовался провал общей площадью 50 тысяч кв. метров. Не мудрено, что в 2001 году на Кумже начался активный выброс газа и конденсата. Кроме того, на дне провала обнаружено два действующих грифона, выделяющих нефтепродукты. Их содержание сегодня в 2,6 млн. раз (!) превышает предельно допустимые концентрации. Паводковые воды все активнее разрушают защитную дамбу. И есть опасение, что скоро ее прорвет окончательно, тогда вся скопившаяся в котловане нефть хлынет напрямки в красивую северную реку. Хотя содержание нефтепродуктов в тканях ценных пород сиговых рыб, обитающих в дельте Печоры, и так уже возросло в 5 раз. Участились патологии в развитии органов речных обитателей. Нефтепродукты аккумулируются в донных отложениях нижнего речения реки, в районах нагула полупроходных рыб. В итоге весь бассейн представляет сейчас зону высокого экологического риска. Вот цена за расхлябанность и недальновидность!

Поскольку мы с вами уже почти на Севере, то сделаем небольшой марш-бросок на Новую Землю – архипелаг площадью 82 тысячи кв. км, на котором могли бы свободно уместиться Дания и Швейцария, вместе взятые. Красивое сравнение. На самом деле эту территорию впору называть «Огненной Землей». Ведь именно тут уже более 50 лет располагается Центральный испытательный полигон Минобороны.

Без всякого уведомления властей Архангельской области (территориально-то архипелаг относится именно к этому субъекту Федерации), здесь, вдали от посторонних глаз, гремели ядерные взрывы - всего 132: 83 – воздушных, 42 – подземных, 3 подводных, столько же над поверхностью моря и один над землей. Испытания проходили в основном на трех технологических «точках»: губа Черная, пролив Маточкин Шар и губа Сульменова. Суммарная мощность ядерных устройств, испытанных тут, составила примерно 240 мегатонн.

В частности, 30 октября 1961 года в районе Маточкина Шара в присутствии академика Андрея Сахарова с самолета Ту-95М была сброшена самая мощная в мире водородная бомба (около 110 Мт), взорванная на половинную мощность (однако вся земля была практически выжжена, стала черной, в эпицентре образовалось большое «блюдце», а у побережья Новой Земли возникли айсберги). На этом же полигоне (750 км в длину и 150 км в ширину) производились многочисленные военные опыты и эксперименты. Последний ядерный взрыв на архипелаге прозвучал 24 октября 1990 года.

Как это повлияло на уникальный полярный ареал, богатый редкой фауной и ценнейшими био- и природными сырьевыми ресурсами, никто толком не говорит, результаты экологического и радиационного контроля до сведения широкой публики не доводятся. Со слов министра обороны, правда, можно узнать, что уровень радиации на Новой Земле даже ниже, чем в некоторых регионах России, и экологическая ситуация в зоне проведения экспериментов нормальная. Вы в это верите?

Обескураживает и такой факт. 26 октября 1991 года первый Президент России Борис Ельцин подписал одно из самых первых «демократических» распоряжений своей эпохи – «О прекращении испытаний ядерного оружия на полигоне Новая Земля». Чистой воды популизм! Ведь уже 27 февраля 1992 года (прошло четыре месяца!) наш непредсказуемый Глава государства подмахнул указ № 194 «О полигоне на Новой Земле». Звучит-то вполне невинно. Ну, полигон и полигон. Может, научный. Ан нет. Архипелаг, в нарушение всех прав субъекта Федерации и его населения, опять отчуждался (!) от Архангельской области и превращался в секретный военный объект – Центральный полигон Российской Федерации с отнесением его в собственность государства. Финансировать это удовольствие предполагалось, понимаешь, «отдельной строкой».

И – ни слова о назревшем комплексном изучении последствий ядерных испытаний для здоровья северян, захоронений радиоактивных отходов на Новой Земле и в здешних морских водах, какой-либо программе реабилитации территорий архипелага и прилегающих мест, включая Северный и Приполярный Урал! Ну, хоть бы предупредили: ребята, жить в этих местах опасно, геофон аномален, убирайтесь-ка подобру-поздорову…

Разумеется, нельзя не упомянуть и о ЧП на Белоярской АЭС.

В первый раз сильно вздрогнуть жителей Среднего Урала заставила жутко морозная новогодняя ночь 1978 года. Мужество персонала БАЭС тогда помогло избежать настоящей ядерной аварии. Об этом рассказал известный в мире специалист в области радиоэкологии, доктор химических наук, заведующий кафедрой Уральского государственного технического университета-УПИ, участник ликвидации чернобыльской катастрофы Николай Бетенеков.

По словам ученого, в ночь с 30 на 31 декабря температура на Урале достигла небывалых отметок - минус 50 градусов и ниже. В работе Белоярской АЭС произошел сбой, обрушилась кровля на один из турбогенераторов, в машинном зале энергоблока № 2 начался пожар.

Всеми работами руководил директор АЭС Вадим Малышев. В течение трех суток решением этих вопросов занимался и начальник реакторно-турбинного цеха Олег Сараев, впоследствии возглавлявший АЭС, затем - концерн «Росэнергоатом». Секретарь парткома АЭС, выпускник теплофака УПИ Владимир Захаров по местному радио объявил призыв добровольцев из числа специалистов, связанных с атомной промышленностью. На работы привлекались и студенты местного энергетического техникума.

Для предотвращения аварии требовалось срочно заглушить реактор, так как поглотители были не полностью введены в активную зону. Это делалось сначала вручную штатным оперативным персоналом станции, а потом с помощью подачи напряжения на электроприводы.

В драматические для станции ночные часы жителей города Заречного, на территории которого расположена БАЭС, уже готовили к эвакуации. Мобилизовали весь автотранспорт, в Свердловске с линий также были сняты пассажирские автобусы. В район АЭС подошло несколько железнодорожных составов. На телефонной связи неотрывно находился Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. К счастью, опасность радиационной аварии удалось ликвидировать, никто при этом не пострадал и не переоблучился.

«Ситуацию в тот Новый год спас высокий профессионализм обслуживающего персонала станции и личный героизм участников операции. Они совершили подвиг, - считает Бетенеков. – Не случайно многие участники тех событий были награждены орденами и медалями».

Работавшие на БАЭС канальные водо-графитовые реакторы АМБ-100 и АМБ-200 затем полностью остановлены и затем выведены из эксплуатации. Они, к слову, являются ранними прообразами зловещего реактора РБМК, работавшего на Чернобыльской АЭС.

С 1980 года на Белоярской станции, как известно, был запущен и успешно работает энергоблок БН-600. Реактор этого типа, названый на Западе "бридером" - самый безопасный в мире, это единственный промышленный энергоблок на быстрых нейтронах. Однако и с ним случались различные заморочки.

В процессе эксплуатации БН-600 внутри реактора однажды накопился водяной пар. Немыслимо! Как же он туда попал? Вместе с аргоновой подпиткой и воздухом во время плановых остановок и профилактических ремонтов. А присутствие воды стало причиной образования соединений натрия, которые отложились на внутренних поверхностях реактора. Когда же отложения были смыты потоком теплоносителя, это привело к их разложению и выделению, правда, незначительного (200 граммов) количества водорода. Из-за чего увеличилась мощность и давление в самом реакторе. Радиоактивный выброс в тот момент составил 33 кюри в сутки. Хорошо, что действие водорода было оперативно нейтрализовано системой автоматического регулирования, и эксплуатация энергоблока продолжилась в штатном режиме.

Еще один раз БН-600 напугал уральцев в 1993 году. Тогда произошла утечка натрия, результатом чего стало «отклонение от разрешенных функциональных характеристик», что соответствует первому уровню опасности по международной шкале оценки ядерных событий INES. Течь привела к незначительному выходу радиоактивности через вентиляционную трубу, а на границе санитарной зоны станции было отмечено увеличение радиационного фона, хоть и на ничтожные 0,1 процента.

Между прочим, и на территории Челябинской области расположен объект, представляющий крупномасштабную угрозу для России, сопредельных государств и всего северного полушария. При этом он не имеет мировых аналогов не только по потенциальной опасности содержимого, но и по уровню незащищенности от многочисленных угроз природного и антропогенного характера.

Об этом говорится в открытом письме, с которым к Президенту России Владимиру Путину обратился член экспертной комиссии Всероссийского научно-исследовательского института теплофизики, депутат городского собрания г. Снежинска Герман Лукашин.

В обращении, которое было опубликовано Гражданским центром ядерного нераспространения, речь идет о федеральном хранилище делящихся материалов (ХДМ), которое начало функционировать в 2006 году на базе все того же ПО «Маяк». По словам автора послания, неоднократные обращения во властные структуры с целью привлечь внимание и принять необходимые меры, остались, увы, без адекватной реакции.

Как отмечает Герман Лукашин, ХДМ, предназначенное для хранения делящихся материалов, высвобождающихся в процессе сокращения ядерных вооружений, представляет собой структурное подразделение производственного объединения «Маяк» и находится на расстоянии менее 200 километров от прозрачной государственной границы РФ со странами «исламского пояса». При этом регион расположения объекта не имеет ни противоракетной, ни противовоздушной обороны.

Между тем в ХДМ сосредоточен весь российский запас высвобождающихся делящихся материалов. По данным Росатома, это примерно 25 тонн плутония-239 и около 200 тонн урана-235. Кроме того, на «Маяке» в помещениях первого промышленного реактора хранится около 30 тонн коммерческого плутония, полученного в процессе переработки облученного ядерного топлива с АЭС и атомных подводных лодок.

Как считает Герман Лукашин, такая концентрация стратегического запаса оружейных ядерных материалов в одном месте вступает в противоречие с общепринятым фундаментальным принципом рассредоточенного хранения опасных материалов и совершенно недопустимо.

По мнению автора письма, последствия Чернобыльской катастрофы в сравнении с вариантами некоторых запроектных событий, не учтенных ни на одном из этапов разработки и сооружения ХДМ, покажутся «незначительным радиационным инцидентом времен перестройки». А дабы убедиться, что описанная опасность не является преувеличенной, президенту, как Главнокомандующему, уральский ученый предложил дать задание аналитикам Минобороны рассчитать последствия наземного ядерного удара по ХДМ при мощности взрыва от 100 до 500 килотонн.

Стоит отметить, что в ноябре 2006 года Федеральное агентство атомной энергии уже публиковало ответ на аналогичное обращение. В нем отмечается, что ХДМ, спроектированное и построенное на основании распоряжения правительства России от 25 мая 1993 года в качестве сооружения первой категории, по своим характеристикам рассчитано на «особые воздействия» извне. Только толщина его стен составляет семь метров. Благодаря этому объект может выдержать, например, землетрясение силой до восьми баллов по шкале Рихтера, высокие температурные воздействия, ударную волну и падение самолета.

В июле 2006 года опасный объект был взят под вооруженную охрану внутренними войсками МВД РФ, после чего началась загрузка хранилища делящимися материалами. Избыточный оружейный плутоний будет загружен в 1689 из 3168 гнезд упомянутого ХДМ. Но, как видим, угроза ЧП все равно остается…

Разумеется, это далеко не полный перечень ЧП, трагедий, примеров бесхозяйственности, циничного надругательства над Уралом, его людьми и природой. Причем теперь, с возрастом, отчетливо и остро понимаешь, что описанная выше экологическая картина, удручающая сама по себе, сильно смахивает на давно заклейменные историческим материализмом отношения субподчиненности метрополий (в нашем случае – центр, Москва) и колоний (провинции, Урал).

Вот и расплодились за три века интенсивного освоения некогда девственного, красивейшего края (вторая Швейцария!) вредные и особо опасные для нормальной жизни производства – от ядерных объектов до химических заводов, зияют, словно рваные раны, бесчисленные горные отвалы, бездонные карьеры, шламохранилища, выпластанные леса. Земля исковеркана, воздух загажен, озера и реки отравлены…

Так и живем. Ну, чем вам не «ведьмин» круг?

Дело № 246

«Если хочешь, чтобы в политике было что-то сказано, обратись к мужчине. Если хочешь, чтобы было что-то сделано, обратись к женщине», - утверждала «железная» Маргарет Тэтчер в бытность премьер-министром Великобритании.

С этим доводом трудно не согласиться, когда оглядываешь стройные ряды правозащитных и экологических организаций Челябинской области. Их ядро - сплошь представительницы «слабого пола»! Пожалуй, самая известная из них – лидер местного «Движения за ядерную безопасность» Наталья Миронова. «Зеленые» активисты из «Планеты Надежд» чаще всего отправляют на «передний край» Надежду Кутепову, много прекрасных дам и в природоохранной группе «Экозащита!».

Я не думаю, что это случайно. Если мужчина по натуре – хозяин, работяга, охотник и добытчик, то женщина – хранительница домашнего очага. Она – Мать и лучше, чем кто-либо, понимает, что такое рождение, защита и продление Жизни. Ничего ценнее этого на свете нет! И удивительным инстинктом, дарованным ей природой, своим нутром женщина остро чувствует опасность, приближение неминуемой беды и моментально собирает в кулак все физические, моральные, нравственные силы, дабы противостоять возникающей угрозе. Она боец, сила, которую грубым, бесцеремонным давлением просто так не сломить…

В этом смысле закономерно, что именно в Озерске, откуда был выпущен на волю «ядерный призрак», по настоянию «слабой» половины населения, недавно появилась новая общественная организация - "Маяк-57". В закрытом городе сегодня насчитывается около девяти тысяч ликвидаторов аварии на «Маяке» и в Чернобыле. Причем, многие из тех, кто дезактивировал последствия сентябрьского взрыва-57 в «сороковке», спустя четверть века применили свой опыт на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС.

Сообща они провели в крае немало шумных, порой – экзотических, но и эффективных протестных акций. На их счету десятки инициатив, гневных, убедительных писем в Кремль, Государственную Думу, Генпрокуратуру, в Страсбургский суд по правам человека, губернатору Петру Сумину и местное Законодательное собрание.

Поэтому местный истеблишмент почти уверен: челябинские правозащитники и экологи просто «достали» Генпрокурора, и он уже не мог закрывать глаза на происходящее, делать вид, что Южном Урале ничего не происходит…

Как бы там ни было, давайте восстановим хронологию событий первой половины 2005 года. Поверьте, это на редкость любопытное, почти детективное чтиво. Особенно если уметь видеть кое-что между сухих и бесстрастных строчек…

Практически сразу после резкого заявления Генпрокурора, прозвучавшее, как я уже отмечал, в начале февраля, главный государственный санитарный врач по Челябинской области Александр Гаврилов вдруг предложил членам местного правительства невероятное - провести в регионе мероприятия, направленные на улучшение радиационной обстановки на реке Теча и одноименном каскаде водоемов.

Почти тут же с резкими заявлениями, на этот раз в адрес местной прокуратуры, выступил глава комитета Законодательного собрания Челябинской области по экологии и природопользованию Александр Берестов. В своем открытом письме (!) он отметил, что «для окончательного научно-обоснованного решения всего комплекса проблем Теченского каскада требуется большое сосредоточение научных и финансовых сил страны, но вместо академиков мы видим лишь прокурора».

В начале апрелягубернатор региона Петр Сумин, и тоже как-то неожиданно (старый бюджетный процесс закончен, а новый еще не начался), подписал распоряжение о выделении средств на реализацию основных мероприятий областной программы по преодолению последствий радиационных аварий на химкомбинате «Маяк». Свыше 8,5 млн. рублей, как было отмечено, пойдут на оздоровление населения и пострадавших территорий вблизи Восточно-Уральского радиоактивного следа - на реке Теча, Кунашакском, Каслинском, Сосновском районах, а также в г. Кыштыме.

Как по заказу, в то же самое время МЧС РФ вдруг перечисляет более 11,7 млн. рублей на поддержку населения Курганской области, пострадавшего от деятельности ПО "Маяк".

11 апреля заместитель Генерального прокурора РФ в Уральском федеральном округе Юрий Золотов прилюдно сообщил, что им возбуждено уголовное дело по факту загрязнения окружающей среды озерским ПО «Маяк». Речь идет о статье 246 УК РФ («нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ»). По его словам, уголовное дело стало возможным в результате проверки, произведенной на химкомбинате «Маяк» по персональному поручению Генерального прокурора РФ Владимира Устинова. «Средства инструментального контроля зафиксировали, что последние четыре года в реке Теча постоянно возрастал радиационный фон», - пояснил Золотов, добавив, что он превышает нормы «многократно, не в 2-3 раза, а больше». Кроме того, в 2004 году «Маяк» незаконно сбросил в водоем более 60 млн. кубометров отходов. Общий ущерб окружающей среде составил 30 млн. рублей. Правда, это были не радиоактивные вещества, а грязные промышленные стоки. Но все это произошло без каких-либо разрешительных документов.

18 апреля Европейский Союз предупредил Россию об угрозе серьезной аварии на заводе по переработке ядерного топлива «Маяк» на Урале. Главный специалист ЕС по вопросам ядерной безопасности Дерек Тэйлор сообщил, что подземные хранилища завода протекают, и ядерные отходы попадают в почву. Ему стало известно, что предприятие регенерирует отработанное ядерное топливо атомных станций для повторного использования. Но часть образующихся при этом отходов сбрасывается в озеро Карачай, где, по словам Тейлора, уровень радиации уже в сто раз выше, чем был в районе Чернобыля после известной катастрофы 1986 года.

20 апреля на Южный Урал срочно прибывает Александр Румянцев, бывший в ту пору руководителем Федерального агентства по атомной энергии РФ (Росатом). «Химкомбинат «Маяк» работает в нормальном, штатном режиме, - защитил он своих подчиненных. - Нарушений радиационной обстановки нет».

В ответ заместитель Генерального прокурора России в Уральском федеральном округе Юрий Золотов обнародовал новое заявление: следствие подтвердило первоначальные сведения о том, что из-за халатной работы химкомбината и в реке Теча, и в обводных каналах значительно выросло содержание опасных веществ.

25 апреля международная экологическая организация «Гринпис» открыла в Венгрии международную выставку «Полураспад», посвященную последствиям аварии на химкомбинате «Маяк». В акции протеста также приняли участие активисты общественной организации «Экозащита!», жители сел Муслюмово и Курманово Челябинской области, пострадавшие в результате аварии в 1957 году. Они привезли с собой пробы воды, почвы, а также рога оленя из Южного Урала, чтобы наглядно продемонстрировать существующий в регионе радиационный фон.

13 мая в уральский город Озерск прибыли заместитель руководителя Федерального агентства по атомной энергии РФ Сергей Антипов и начальник управления вывода из эксплуатации ядерных и радиационно-опасных объектов агентства Виктор Ахунов. Стало известно, что представители Росатома в первую очередь посетили Теченский каскад водоемов, затем химическое производство и озеро Карачай, ставшее за годы работы комбината главным хранилищем радиоактивных отходов, а также провели совещание в закрытом режиме.

На той же неделе прокурор отдела Генпрокуратуры РФ Дмитрий Серебренников сообщил, что предварительные данные «о серьезных выбросах подтвердились. «Маяк» систематически нарушает нормы экологической безопасности. Предельно допустимый уровень концентрации отравляющих веществ в реке Теча на сегодня многократно превышен. Так что следствию предстоит установить степень вины конкретных должностных лиц предприятия.

16 мая представитель движения «Планета Надежд» Надежда Кутепова и сопредседатель группы «Экозащита!» Владимир Сливяк публично подтвердили, что представители экологических организаций выступят в качестве свидетелей по делу о незаконном сбросе 60 млн. кубических метров радиоактивных отходов в Течу озерским ПО «Маяк».

25 мая депутаты Законодательного собрания Челябинской области потребовали поместить ход следствия по уголовному делу в отношении ПО «Маяк» под гриф «Совершенно секретно». Оказалось, законодатели недовольны тем, что журналисты со ссылкой на заместителя Генерального прокурора в Уральском федеральном округе Юрия Золотова озвучивают промежуточные результаты расследования и тем самым, якобы, сеют панику среди населения области и соседних регионов.

Лидер челябинского «Движения за ядерную безопасность» Наталья Миронова назвала решение областных депутатов «отрыжкой из дремучего прошлого». По ее мнению, на дворе не те времена, чтобы скрывать правду о деятельности «Маяка». Она выразила возмущение, что депутатов почему-то не заботит судьба тех, кто участвовал в ликвидации последствий взрыва 57-го года, пострадал от него, но по разным причинам все еще не может добиться соответствующего по закону статуса.

5 июня глава Росатома Александр Румянцев в очередной раз гостил на Южном Урале. Подробности его визита в Озерск не разглашались…

Конечно, не хотелось бы подсматривать в чужую замочную скважину, но как говаривал душка-колоритный царь в исполнении Евгения Леонова в «Обыкновенном чуде», очень уж хочется узнать, чем все это закончится. Согласитесь, как во всякой детективной истории, здесь, по идее, тоже должна быть развязка, какой-то финал.

Однако уже летом 2005 года всякая утечка информации из стен Генпрокуратуры внезапно прекратилась.

- А мы и не питаем особых надежд на вмешательство прокуратуры,- заявила в те жаркие дни Надежда Кутепова. - Ведь «Маяк» - видный представитель оборонно-промышленного комплекса и крупный налогоплательщик, поэтому в обмен на вливания в областной бюджет чиновники снова закроют глаза на его деятельность. Так что если дело вдруг прекратят за отсутствием состава преступления, мы ничуть не удивимся…

«У поганых болот чьи-то тени встают…»

Не знаю, как вас, а меня терзают смутные подозрения, что январское заявление Владимира Устинова прозвучало все-таки неспроста, не ради красного словца. Оно, как видим, «разбудило» регион и привело в действие не только скрытые для глаз процессы, но и активизировало крупные группировки, серьезные политические силы.

Поэтому давайте разбираться. То, что озерский химкомбинат «Маяк» для уральской, да и российской экологии не подарок – секрет Полишинеля. Многие экологические проблемы, всплывшие сегодня наружу, были хорошо известны и раньше. Но ведь громкого шума, ничего сверхъестественного, заметьте, не происходило!

Слышал версию: мол, перед нами - чистейший «заказ». Против кого? Если так, то кому он выгоден?

Первая версия сводилась к тому, что на комбинате могла идти завуалированная схватка за власть. Борзые, набравшие силу и опыт «волчата», молодые амбициозные управленцы, возможно, полагали, что из-за нынешней команды генерального директора ФГУП академика РАН Виталия Садовникова «Маяк» стал утрачивать былой авторитет, лидирующее положение в отрасли, с ним-де перестают считаться, а коллектив лишается многих выгодных заказов и контрактов. Особо осведомленные аналитики открыто называли при этом даже имя нового руководителя. Поэтому, мол, не исключено, что уголовное дело было инспирировано с подачи внутренних «заговорщиков», каких-то региональных элит. С помощью прокурорского рычага, что запросто, они надеялись приоткрыть неподготовленной общественности эколого-технологические «страшилки» и явные управленческие просчеты на сверхсекретном объекте. А за «вскрытием» последуют и неизбежный диагноз, оргвыводы…

Эта логика вообще-то не лишена оснований. Тем более, что «следы» наших интеллигентных анархистов ведут прямехонько в Москву. Не секрет, что в столице давненько шурует мощная лоббистская группа, которая прямо-таки мечтает расчленить и прибрать к рукам ядерный и оружейный комплекс России – один из последних лакомых кусочков бывшего СССР. Идея проста – превратить ОПК в частно-государственную структуру, по типу РАО «ЕЭС России» или ОАО «Газпром». 51 процент акций атомных предприятий останутся в ведении и управлении государства – это святое, а остальное – простор для творческого бизнеса. Рынок, дескать, диктует и новые правила игры…

Что ж, в российской печати действительно появляются проекты приватизации уникальных, стержневых (ранее вообще «неприкасаемых») оборонных предприятий страны. Кое-что, кстати, из рук государства «уплыло» уже безвозвратно, и мы рискуем остаться без целого ряда перспективных вооружений! А ведь ОПК, наш «ядерный щит» – последнее, что еще сохраняет Россию в ряду великих государств планеты и сдерживает иноземных «ястребов» от попыток ее прямой или замаскированной аннексии. Уж они-то были бы радешеньки превратить в пыль ядерную составляющую нашей державы. Поэтому и возня вокруг «Маяка» кое-кому на Западе, да и их российским потворникам, видать, как коту масленица, по принципу: чем хуже – тем лучше. Выходит, В.Садовников – кому-то словно кость в горле?

(Сразу упреждаю: на учете у психиатров я не состою, с головой у меня все в порядке, манией преследования не страдаю, а имперских замашек нет. Обо всем этом со мной делились очень серьезные и авторитетные люди, не верить которым, их источникам информации, я просто не имею права).

Но ведь Российский федеральный центр-ВНИИ технической физики (г.Снежинск) и ФГУП «Маяк» (г.Озерск) – базовые предприятия оружейно-ядерного комплекса страны. Их появление (цена вопроса хорошо известна) в эпоху «холодной войны» обеспечило державе главное - создание современного оружия возмездия и сдерживания, породило здоровую конкуренцию соответствующих научных разработок, появление новейших технологий. Оба центра – головные в ядерной цепочке России, и разрывать ее, «модернизировать» по рыночным рецептам сегодня ни в коем случае нельзя!

Кстати, именно учеными и специалистами этих предприятий был рожден и в 1957 году испытан первый в Советском Союзе термоядерный заряд, принятый на массовое вооружение. Именно на Урале создана целая серия уникальных разработок - самый маленький ядерный боеприпас для артиллерийского снаряда калибра 152 мм; самый легкий боевой блок для ракетно-стратегических сил; самый прочный и термостойкий, самый экономичный и самый «чистый» ядерные заряды.

На ПО «Маяк» сегодня действует реактор для получения изотопа плутония-238, здесь производят приборы для измерения теплового потока, постоянные магниты из неодима, оптико-волоконные кабели, световоды, генераторы нейтронов для ядерных установок, источники альфа-, бета- и гамма-излучений. «Маяк» занимает 20 процентов мирового рынка по производству радиоактивных изотопов, которые находят широкое примененение в медицине (лучевая терапия), в промышленности (дефектоскопия и слежение за ходом технологических процессов), в космических исследованиях и продается почти в 40 стран мира. Комбинат обслуживает отечественные атомные станции - Кольскую, Нововоронежскую, Белоярскую и Ровенскую АЭС на Украине, перерабатывает ядерное топливо с ядерных подводных лодок и из-за рубежа. ПО «Маяк» - градообразующее предприятие Озерска, в котором из 85 тысяч жителей 14 тысяч трудятся на производственном объединении. В ноябре 2005 года, в разгар скандала, «закрытому» Озерску исполнилось 60 лет…

За эти годы произошла естественная интеграция «Маяка» в международные экономические и технологические процессы. Это и предотвращение распространения ядерных технологий, создание методов и средств контроля за соблюдением Договора по запрещению ядерных испытаний, разработка и применение зарядов исключительно в мирных целях - систем, большинство из которых не имеют аналогов в мире!

Любопытно, что когда скандал на Южном Урале, что называется, только крепчал, атомщики «Маяка» стали лауреатами премии Правительства России. За что же такая честь?

В объединении более десяти лет длилась исследовательская и конструкторская работа по конверсии ядерных реакторов «Руслан» и «Людмила». Озерские инженеры и ученые в содружестве с сотрудниками Курчатовского института, других научных центров Росатома смогли создать на промышленных реакторах современную технологию наработки радиоизотопов. А руководил лауреатской работой заместитель главного инженера ПО «Маяк» Валерий Асновский. В составе исследователей - генеральный директор химкомбината Виталий Садовников, директор реакторного завода Евгений Серов, главный инженер завода № 23 Александр Додонов, его заместитель по науке и безопасности Николай Паршин, начальник лаборатории физической технологии ЦЗЛ Юрий Федоренко.

Если коротко, уникальная разработка южноуральских атомщиков позволила России удержать лидерство в производстве изотопа кобальта-60, сохранить несколько заводов и цехов предприятия, многие сотни рабочих мест.

Можно сказать и о том, что десять лет назад, в мае 1995 года, именно из г.Озерска состоялась первая поставка российского ядерного топлива для атомных электростанций США. Тогда, правда, в воздухе висел непростой вопрос: а можно ли помогать «врагу»?

Суть в том, что к началу 90-х годов наша страна накопила 500 тонн оружейного урана, извлеченного из 20 тысяч подлежащих ликвидации ядерных боеголовок. Но долгосрочное хранение высокообогащенного урана (ВОУ) требовало больших экономических затрат и ложилось тяжким бременем на федеральный бюджет. Уральские атомщики оперативно нашли выход из ситуации, предложив оригинальную идею - необратимую утилизацию зарядов ядерных боеголовок и их коммерческое использование в качестве топлива для АЭС.

Технология перековки «мечей на орала» заключалась в разбавлении высокообогащенного оружейного урана (с концентрацией делящегося изотопа уран-235 - около 90 процентов) в низкообогащенный (с 3-5 процентами урана-235). В результате 500 тонн высокообогащенного урана, тротиловый эквивалент которых составляет около 10 тысяч мегатонн, можно было перерабатывать в ядерное топливо для АЭС, что даст 6 миллиардов мегаватт-час электроэнергии!

Российско-американское соглашение, подчеркну, стало первым контрактом на базе высоких отечественных технологий. И сегодня каждая пятая семья США получает электроэнергию от сжигания на американских АЭС российского низкообогащенного урана. Благодаря этому топливу атомные станции Штатов производят уже 10 процентов вырабатываемой в стране электроэнергии. Вся программа рассчитана до 2013 года. А от реализации этого проекта в российский бюджет уже поступило более 4 млрд. долларов.

Другими словами, вклад «Маяка» в обороноспособность державы, создание новых технологий и укрепление нашего «ядерного щита» бесценен. Никто этого не отрицает. Вопрос-то совершенно в другом – в его пагубном воздействии на нашу природу, на жизнь миллионов людей.

Послушаем мнение Госатомнадзора. Еще 20 июня 2000 года он сделал следующее заключение:

«Теченский каскад водоемов является источником загрязнения приземного слоя воздуха, подземных и поверхностных вод. Распространение радионуклидов в окружающую природную среду происходит в результате выноса радиоактивных аэрозолей в атмосферу за счет ветрового разноса и загрязнения подземных источников, а также за счет фильтрации загрязненных вод через борта водоемов и тело плотины № 11, большая часть которых разгружается в систему реки Теча. Снижение уровня миграции загрязнений возможно за счет снижения уровня водоема В-11. Прорыв этой плотины представляет собой наиболее тяжелую потенциальную опасность - крупномасштабное поступление загрязненной радионуклидами воды с донными отложениями в открытую гидрографическую сеть, что грозит катастрофическими последствиями для речной системы Исеть-Тобол-Обь. Оценочные расчеты, выполненные ПО «Маяк», показали, что при полном разрушении плотин № 10 и № 11 приход фронта волны к ближайшему населенному пункту (поселок Муслюмово) произойдет спустя примерно восемь часов после разрушения плотины».

Такая информация тогда повергла в шок даже закаленных в боях российских законодателей. И на свет появился парламентский запрос от 25 октября 2002 года. В нем Госдума России выражала серьезную озабоченность ситуацией, сложившейся на Теченском каскаде водоемов (ТКВ). Есть там и вполне апокалипсические, но точные по сути пассажи: «В ТКВ произошло накопление значительного количества низкоактивных отходов, утечка которых может привести к заражению обширных территорий вплоть до акватории Северного Ледовитого океана и облучению населения. Объем загрязненной воды в водоемах превышает 400 миллионов кубометров. Таким образом, на ТКВ сложилась чрезвычайная ситуация, чреватая, при сохранении сложившегося темпа ежегодного повышения уровня воды, крупномасштабной экологической катастрофой».

Косвенным подтверждением продолжавшихся сбросов «грязи» может служить совещание в г. Озерске с участием главы Росатома Александра Румянцева (2 апреля 2003 года), где он дал своим подчиненным недвусмысленное указание - подготовить программу выполнения работ по полному прекращению сбросов жидких радиоактивных отходов в Теченский каскад водоемов, рассчитанную до 2010 года!

А вот весной 2005-го Александр Румянцев «пел» совсем другие песни: он горячо заверял жителей Южного Урала, что не надо опасаться переполнения Теченского каскада. «Никакой паводок, мыслимый в этом регионе (в Челябинской области - Авт.), не приведет к подъему уровня воды до кромки допустимого значения, - декларировал руководитель Федерального агентства по атомной энергии. - Все модели, которые рассчитаны с точностью до десять в минус четвертой степени, не дают такого повышения. А практически, включив систему улавливания паводковых вод и атмосферных осадков, мы отводим их от каскада и регулярно снижаем уровень воды. Сегодня он на 57 см ниже допустимого».

При этом г-н Румянцев подчеркивал, что допустимый уровень - еще не значит аварийный, есть запас, к тому же проводится реконструкция плотины: ее поднимают еще на 50 см. Тогда гарантированный резерв преграды составит аж целый метр. Это, мол, сделает вероятность достижения критической отметки при паводках практически нулевой, пылко уверял Румянцев. «Я знаю, какие сбросы нам установлены нормативами на год – это 1 миллион 200 тысяч кубометров технических вод, тогда как мы «уложились» в 900 тысяч»,

Руководитель агентства также считал, что его ведомство «актуализирует» комплексный план по Теченскому каскаду, чтобы квалифицированно управлять уровнем воды. Несмотря на то, что река Теча и промышленные озера являются частью технологической цепочки ФГУП «Маяк», в них, слышим мы, наверное, в сотый раз, уже не сливается ни промышленных стоков, ни радиоактивных отходов. И вообще, дескать, деятельность производственного объединения «Маяк» строго соответствует действующему законодательству. «Я за это отвечаю», - поставил точку глава Росатома.

Врал ли столичный чиновник? Врал, конечно.

Но своего патрона твердо поддержал Виталий Садовников. По словам гендиректора химкомбината, «Маяк» работает, не выходя за регламент по всем сбросам и выбросам в окружающую среду, в том числе и в гидрографическую сеть.

Если тупо верить специалистам предприятия, Теченский каскад водоемов, возведенный в 1964 году, локализовал сброшенные радиоактивные отходы в верхнем течении реки и предотвратил ее дальнейшее загрязнение. То есть с завершением его строительства «Маяк»-де полностью прекратил сброс каких-либо радионуклидовых вод в Течу. А радиационная обстановка на реке определяется, мол, только «старой грязью», появившейся там в первые годы деятельности предприятия, еще при Сталине и Берии. А что с них возьмешь? Сегодня же, настаивают атомщики, концентрация радионуклидов в воде постоянно уменьшается в зависимости от скорости их распада и наполнения русла реки водами питьевого источника Озерска - озера Иртяш.

Но если это так, то какой вывод можно сделать из пресс-релиза, опубликованного в многотиражке химкомбината: «Теченский каскад был рассчитан так, что при достижении определенного уровня объем воды, испаряемой с площади зеркала водоемов, будет равен объему вод, поступающих с осадками, грунтовыми источниками и технологическими сбросами». Иными словами, авторы вольно или невольно признают, что каскад проектно рассчитан на прием технологических сбросов. И разве те миллионы кубометров отходов, по которым было возбуждено уголовное дело, являются чистейшей иртяшской водой?

Между прочим, уже зафиксировано несколько случаев, когда до глобальной беды оставался буквально один шажок. В 1993-1995 гг. «грязные» воды каскада поднялись до отметки 216,59 м, в 1999-2001 гг. – до 217,06 м. А в период паводка-2002 от верхней кромки хранилища грязные радионуклидные массы отделяли какие-то 30 см, и тут впору было бить настоящий набат: ясно, что емкость ТКВ близка к предельному наполнению! После проведенных обследований плотины специалисты ГНЦ РФ НИИ ВодГео подтвердили надежность ее эксплуатации только в пределах проектных отметок – 207 м!

В 2004 году нам опять повезло - проблему переполнения каскада помогла решить невероятная засуха. Однако постоянно на это рассчитывать, согласитесь, уже опасно. Массовый прорыв радиоактивной воды из ТКВ поставит под катастрофический удар важнейшие территории страны и прежде всего - ее нефтегазовые регионы. «Эту угрозу необходимо устранить раз и навсегда, не жалея ни сил, ни средств», - отмечают большинство здравомыслящих людей.

Что же делать? ТКВ, как видим, – не игрушка!

Клин выбивают клином?

Между прочим, эта нервная и одновременно «козырная» тема – хороший повод для любителей «пены», поднаторевших в скандалах и умеющих держать себя в центре внимания публики.

Бесстрашно (набегом, конечно) посещали зараженные места и президент страны Борис Ельцин, и председатель Кабинета министров Виктор Черномырдин, посланцы Европарламента, лидеры ведущих российских партий и даже Андрей Караулов с «Моментом истины»…

А в 2001 году на Южном Урале вообще произошло, так сказать, спонтанное «ядерное деление», безнадежно испортившее местный региональный политический ландшафт. Яблоком раздора стал пакет законопроектов, снимающих запрет на ввоз в Россию отработанного ядерного топлива и расколовших челябинскую элиту на два лагеря.

Так, депутат Госдумы от Кыштыма Михаил Гришанков считал, что ввоз на территорию Челябинской области ОЯТ – сущее благо. Во-первых, это позволило бы получить за переработку 20 тысяч тонн иноземного топлива (из них 10 тысяч тонн может переработать «Маяк», его проектная мощность – 450 тонн в год) 20 млрд. долларов. А, во-вторых, Россия не будет вытеснена с мирового рынка главными конкурентами – атомщиками Франции, Японии и Великобритании, сохранив в этом лакомом «пироге» свою 10-процентную долю.

При этом М.Гришанков, убежденный сторонник ввоза ОЯТ на родной химкомбинат, почему посчитал, что все отходы попадут на Южный Урал и именно ему достанется половина (другие 50 процентов – в федеральную казну) упомянутых доходов. Он даже их «распределил»: 3,8 млрд. долларов направить на экологические реабилитационные проекты, 2,6 миллиарда – на техническую модернизацию ПО «Маяк», 3,6 миллиарда – на нужды Челябинской области. Какая детская наивность! Когда это центр делится с регионами, да еще в такой пропорции?

Серьезную оппозицию сторонникам Гришанкова оказали земляки-депутаты Валерий Гартунг и Михаил Юревич, а также общественно-экологическое движение «За ядерную безопасность», лидером которого является Наталья Миронова. Однако их поправка - «все радиоактивные отходы, образовавшиеся в результате переработки облученных тепловыделяющих сборок, подлежат обязательному возврату иностранному государству, из которого они были вывезены» - Госдумой была отвергнута. Депутаты умеют держать нос по ветру, что им наши экологические заморочки!

И кто же в итоге выиграл? Законы и поправки вступили в действие. Ядерная отрава вовсю завозится. А столь нужных денег у челябинцев на эколого-реабилитационные проекты как не было, так и нет!

В ноябре 2003 года в Челябинск вдруг пожаловали лидеры «Яблока» Григорий Явлинский и Сергей Митрохин. Чуть ли не с порога они поклялись «положить живот» ради решения ключевых для региона вопросов. Григорий Алексеевич даже предложил программу переселения жителей из Муслюмово и Татарской Караболки, основательно пострадавших от аварии, а также план очистки реки Теча и прилегающих радиоактивных территорий. А сразил уральцев высокий гость известием, что его партия намерена представить в нижнюю палату российского парламента законопроект, который бы сохранил за переселенцами льготы, которые они имели, проживая в зараженной местности.

На все это много чего повидавшие местные жители, засыпанные щедрыми посулами, простодушно заметили «фруктовому» депутату: мол, где деньги, Гриш? «В Минатоме возьмем, я договорился», - не моргнув глазом, ответил г-н Явлинский. Как вы понимаете, после отлета столичных гастролеров «яблочная» программа тут же заглохла. А деньги, видать, до сих пор в пути…

Но именно после этого случая Зура Н. из села Муслюмово придумала ответный, надо сказать – оригинальный ход: отныне женщина поклялась брать с каждого заезжего эмиссара расписку, обещающего решить вопрос о переселении затурканных сельчан, пострадавших, как и она, от радиационного загрязнения. Обитательница печально известной деревни живет всего в ста метрах от Течи. О переселении, как она поведала, разговоры «трутся» уже не первый год. Но вся активность властей и «кандидатов в доктора» заканчивается одновременно с выборами.

Справедливости ради, за последние пять лет губернатор Челябинской области Петр Сумин около десяти раз обращался в правительство, Совет Безопасности и Федеральное Собрание РФ с предложениями по неотложному решению проблем Теченского каскада водоемов. По заключению ученых Российской Академии наук, для ликвидации экологической угрозы в этом регионе требуются многомиллиардные затраты, которые, конечно же, для одного регионального бюджета непосильны.

Поэтому доходило до курьезов. К примеру, еще в 70-е годы прошлого века ненавистный и капризный водоем хотели было «опустить» под землю – под ним планировалось произвести небольшой ядерный взрыв (опять!) и расширить тем самым емкость всего хранилища. Однако здравый рассудок все-таки подсказал: радиоактивная вода могла подняться в атмосферу и наделать новых безобразий, а, во-вторых, подвижки земной коры почти наверняка повредили бы и ядерные реакторы «Маяка», так что от этой затеи, слава Богу, отреклись.

Затем власти региона предложили рассмотреть сразу четыре варианта решения проблемы ТКВ.

Первый все-таки предусматривал строительство дополнительного котлована в системе водоемов-накопителей, его примерная площадь - 40 кв. км.

По второму химкомбинату «Маяк» необходимо было внедрить современную технологию очистки воды непосредственно в Теченском каскаде.

В третьем случае предстояло построить установку, работающую по принципу гигантского кипятильника, который бы выпаривал «грязную» воду, а «накипь» превращал в стекловидную массу, которая уходила бы на захоронение.

Но сегодня самым надежным и экономически целесообразным способом предотвращения нового экологического бедствия челябинские власти считают вариант № 4 – возобновление строительства Южно-Уральской атомной станции. Ее проект предусматривал пуск трех реакторов БН-800 суммарной мощностью 2400 мегаватт. Причем конструктивная особенность этой АЭС позволяла вовлекать в топливный цикл накопленные запасы оружейного плутония. А вода из технологического каскада, по мнению специалистов, могла бы использоваться в охлаждающем контуре станции и, таким образом, постепенно выпариваться, не нанося вреда окружающей среде. Директор АЭС Юрий Тарасов, используя свой депутатский мандат, тогда активно боролся за эту идею.

Но сложилась странная дилемма: правительство страны не могло финансировать АЭС, а народ этого просто не хотел. Начавшись в 1983 году, под дружным натиском общественности, местных «зеленых», уже напуганных катастрофой в Чернобыле, спустя семь лет стройка была основательно заморожена. На областном референдуме большинство южноуральцев проголосовали против опасного объекта. Тарасов плюнул на престижную должность и ушел на другую работу, возглавив ассоциацию демидовских заводов.

Директор-то ушел, а проблемы, увы, остались! Правда, говорят, что проект АЭС на быстрых нейтронах, утвержденный еще 20 лет назад, сегодня может быть реанимирован с учетом новых реалий. При этом атомщики предлагают достроить и запустить в эксплуатацию всего один из трех запланированных когда-то блоков БН-800.

Губернатор Челябинской области Петр Сумин как-то принародно заявил, что регион будет делать ставку, в основном, на развитие своих источников электроэнергии. И главный резерв здесь – строительство Южно-Уральской атомной станции. В этом П.Сумин видит очевидные выгоды: во-первых, появление в энергодефицитном промышленном регионе новых генерирующих мощностей, получение дешевой электроэнергии, а, во-вторых - комплексное решение экологических проблем ТКВ, связанных с деятельностью ПО «Маяк». Ведь сколько голову в песок не прячь, а с почти 400 миллионами «кубов» технологической «грязи» каскада, в которых сейчас хранятся и незаметно делают свое черное дело более 300 тысяч бета-излучающих радионуклидов, все равно надо что-то делать!

В связи с этим предлагаю вашему вниманию авторитетное экспертное заключение аналитиков аппарата полномочного представителя Президента РФ в Уральском федеральном округе и группы ведущих ученых Российской Академии наук:

«Анализ водного баланса свидетельствует, что основной причиной роста уровня водоема В-11 в 1980-2002 гг. стало изменение метеорологиче­ских условий. Если в 1950-1970 гг. в районе ПО «Маяк» средний уровень испарения превышал осадки на 100 мм/год, то в период 1980-2000 гг. осадки уже превышают испарение - приблизительно на 90 мм/год. А гидротехниче­ские сооружения водоемов ТКВ проектировались в условиях избыточного испарения в 50-60-е гг. и, разумеется, не рассчитаны на сложившийся сегодня климат.

Выполненные специалистами водно-балансовые расчеты также показывают, что при устано­вившейся положительной водности и существующих сбросах возможно опасное превышение разрешенной и проектной отметок уровня воды. В случае повторения аномальных по водности по­годных условий в течение ближайших 2-5 лет на каскаде может произойти нерегулируемый переток части воды из водоема В-11 в р.Теча через аварийный водосброс.

При этом нарастает угроза возникновения форс-мажорных обстоятельств, которые могут быть вызваны участившимися природными катаклизмами. По оценкам гидрологов, при схожей с Краснодарским краем ситуации 2002 года (по количеству выпавших осадков) плотина В-11, обводные правобережный и левобережный каналы будут не в состоянии справиться с водяным валом, высота которого, расчетно, составит около 9 метров. В этом случае может произойти прорыв плотины водоема В-11 и последующее масштабное радиационное загрязнение рек Теча, Исеть, Тобол, Иртыш, Обь.

Состояние проблемы характеризуется в настоящее время следующими моментами:

Во-первых, недостаточным финансированием из средств федерального бюджета мероприятий, связанных с реабилитацией загрязненных территорий. Эта картина характерна для всех субъектов федерального округа, затронутых Восточно-Уральским радиоактивным следом. Финансирование по годам не соответствует даже Госпрограмме, утвержденной постановлением Правительства РФ от 29.08.2001г. №637.

Во-вторых, критической ситуацией на промышленных водоемах ПО «Маяк». Теченский каскад эксплуатируется в бессточном режиме и отделен от речной сети боковыми дамбами и плотиной, замыкающей ТКВ. Это сооружение, отнесенное к объектам повышенной опасности, находится уже на пределе своих технических возможностей. В случае разрушения плотины радиоактивные отходы попадут в акваторию Северного Ледовитого океана. По расчетам специалистов, временной резерв для решения проблем - 3-5 лет. Для их кардинального решения необходимо возобновление строительства Южно-Уральской атомной станции. Помимо значительного экономического эффекта АЭС позволит властям проводить поступательную программу полной реабилитации Теченского каскада, включая очистку воды от радионуклидов и консервацию радиоактивных донных отложений.

В-третьих, морально и физически устаревшими действующими системами охраны, контроля и защиты ядерных и радиационно-опасных объектов. В разработанной Росатомом отраслевой программе совершенствования физической защиты ядерных материалов, установок и пунктов хранения ядерных отходов выделение средств крупнейшему объекту - ПО «Маяк» - не предусмотрено, а само оно не располагает достаточными средствами для модернизации систем защиты, что приводит к тому, что радиационные, ядерно-опасные работы выполняются с большой долей риска для населения.

Учитывая необходимость комплексного подхода, экспертными комиссиями различ­ных уровней (заключения РАН, Госкомприроды, Минэкономики Рос­сии) наиболее эффективным и радикальным способом обеспечения безопасности Теченского каскада промышленных водо­емов признано сооружение здесь Южно-Уральской атомной станции.

Согласно решению заседания Межведомственного научно-технического совета «По проблемам радиационной безопасности ПО «Маяк» и Минатома России (МНТС), состоявшегося 26-27 ноября 2002 г. в г.Озерске под председательством вице-президента РАН, академика Н.П.Лаверова и первого заместителя министра Российской Федерации по атомной энергии М.И.Солонина, технико-экономические оценки вариантов решения проблемы ТКВ (создание водоема В-12, сорбционная очистка, выпаривание загрязненных вод) также показывают, что наиболее экологически безопасным и экономически обоснованным решением является возведение Южно-Уральской атомной станции.

Ориентировочная стоимость строительства АЭС - 49 млрд. рублей»...

После этого и в Озерске, и в Челябинске, и в Москве было немало других важных совещаний, заседаний, обменов мнениями. Грамотная экспертиза, как видим, есть, необходимые предложения и рекомендации тоже ушли «наверх», что делать – вроде бы всем понятно. А дело – ни с места!

Напомню: в начале 90-х годов в России было остановлено строительство более 15 атомных энергоблоков. В основе этого, конечно же, лежали экономические причины: стало сложно направлять значительные денежные потоки на строительство крупных объектов, обвалились мировые цены на нефть и преимущества атомной энергетики уже не казались столь очевидными. К тому же инвестиционные возможности концерна «Росэнергоатом» оказались невероятно скудными. Ну и антиядерные настроения россиян…

Челябинский губернатор Петр Сумин – очень опытный, мудрый политик. И он, конечно, отчетливо понимал, что без высоких покровителей в столице идея Южно-Уральской атомной станции прикажет долго жить. Поэтому лидер области настойчиво искал подходы к тогдашнему премьер-министру страны Михаилу Касьянову, несколько раз с ним встречался, отстаивая проект, передавал в различные министерства и ведомства пакеты убедительных документов, выступал на заседаниях правительства и Госсовета.

Улыбчивый глава российского кабинета, глядя своими чудными глазами прямо в лицо губернатору, обещал, конечно, «рассмотреть», «продвинуть», «созвать рабочее совещание» и т.д. Временами казалось, лед даже тронулся. По крайней мере, в стратегических программах развития энергетики России (до 2015 г. и до 2050 г.) для Южно-Уральской АЭС нашлось не самое плохое место. Уже в 2004 году Челябинская область должна была получить первые деньги на возобновление строительства станции. Основной объем работ приходился бы на 2005-2010 гг. А запуск АЭС предполагалось осуществить в 2013-2015 гг. Мечты-мечты…

Дом, в котором мы живем

Конечно, можно ни во что не вмешиваться: «моя хата с краю – ничего не знаю». Можно довольствоваться малым: работа – дом - 6 соток - бутылка «Путинки» по выходным. Можно даже исповедовать принцип лидера ДДТ Юрия Шевчука: «обычная жизнь – это когда снизу сволочь и сверху сволочь…» и продолжать катиться к крайней дебилизации общества, в глухие «сумерки». Но…

Никому ведь из нас не хочется превращаться в бессловесную скотину, верно? Вопреки всему надо уметь радоваться жизни, во что-то верить, творить, думать о будущем, любить. И вот что обо всем этом я думаю.

Казалось бы, все предельно просто: давайте исходить из того, что Россия - наш общий дом и принцип общежития тут один - все равны перед законом, закон обязателен для всех. Что государство – это не просто политический институт с особой структурой органов и учреждений, осуществляющих какие-то оговоренные Конституцией функции, дарующий комплекс гражданских и иных прав, и даже не столько сформировавшаяся территория, на которую распространяется определенная юрисдикция. Государство – это, прежде всего, мы с вами!

Однако любое государство использует право сильного на полную катушку: нас тоже принуждают свято соблюдать Основной Закон, служить в армии и защищать Отечество, исправно платить налоги, выражать волеизъявление (ходить на выборы), нас, как и везде в мире, ограничивают в каких-то гражданских правах и действиях…

Возникает резонный вопрос: а мы-то вправе предъявлять государству адекватные требования и претензии? А как же! Демократия – это, как минимум, два вектора движения. Поэтому, на мой взгляд, нынешняя власть должна сделать сегодня несколько обязательных шагов навстречу гражданскому обществу.

Первое – перестать врать и научиться говорить правду. Всегда и во всем, как это делал, например, академик Андрей Сахаров, хотя этот принцип ему частенько выходил боком.

Применительно к теме нашего разговора – пора наладить работоспособную систему эффективного мониторинга радиационной обстановки и информационного обеспечения населения, проживающего вблизи ядерных объектов и других опасных производств. Ведь предупрежден – значит, вооружен!

Между тем, из широкой публики мало кто знает, что существенно уменьшающееся со временем загрязнение стронцием и цезием будет продолжать оказывать свое убийственное воздействие еще несколько сотен лет (10 периодов полураспада). А территории, напичканные плутонием и америцием, сохраняют смертельную опасность многие тысячелетия! Более того, даже при сокращении объемов радиоактивности (а это неизбежно происходит в процессе естественной трансформации радионуклидов) заражение людей может не сокращаться, как принято обывательски думать, а даже расти. Кстати, именно сейчас это повсеместно наблюдается на отравленных «чернобыльских землях».

Неплохо также зарубить на память, что радиация вызывает изменение генетического материала (мутации), и они охотно передаются по наследству. Так, вызванный радиацией рак проявляется далеко не сразу: груди и легких – через 20 лет, а желудка, кожи, прямой кишки – через 30.

Вот почему уральские ученые настойчиво заявляют, что необходимо четко разъяснять людям, какие заболевания достоверно связаны с облучением в результате описанных выше катастроф, какие радиационные эффекты еще ожидаются, какова роль нетрадиционных последствий ЧП в изменении состояния здоровья. Ведь это, обратите особое внимание, представляет реальную угрозу для демографического развития пострадавших регионов.

Между тем на Урале до сих пор нет конкретных рекомендаций по оценке состояния здоровья детей, рожденных от ликвидаторов аварий и облученных граждан, а также эвакуированных, переселенных из наиболее загрязненных радионуклидами населенных пунктов. Отсутствуют и научно обоснованные критерии оценки влияния так называемых малых доз, а также смешанного влияния радиационных и нетрадиционных факторов на здоровье, что, в свою очередь, не дает возможности выработать наиболее оптимальную и эффективную социально-экономическую политику в этих районах.

Да чего там! Возьмем самое известное, с чем мы встречаемся практически ежедневно, – растения. Так вот, среди нет вообще нет таких, которые бы не вытягивали из почвы радионуклиды! А ведь даже в зоне распространения Восточно-Уральского радиоактивного следа, на всем протяжении реки Теча, в непосредственной близости от каскада и ПО «Маяк» народ до сих пор собирает ягоды и грибы.

Ну, сказал бы внятно хоть кто-то: свинушки, к примеру, - самый неблагополучный лесной гость, ибо куда активнее и гораздо больше, чем другие собратья, аккумулирует цезий, цинк, медь и кадмий. Маслята почему-то особо «предпочитают» цезий. Сыроежки «обожают» цезий и цинк. Белые грибы тоже неравнодушны к цинку. А лисички и опята вбирают в себя, хоть и в минимальных количествах, абсолютно все указанные выше металлы. Возьмите на заметку и это: поскольку биохимические процессы куда активнее идут в шляпках грибов, то и концентрация всех веществ, включая токсичные, в них куда выше, чем в ножках…

Говорю об этом столь подробно лишь потому, что радиационный контроль за содержанием радионуклидов в продуктах питания придется проводить и в будущем. А если этого не будет, букет врожденных пороков развития у жителей с пораженных территорий, связанных с облучением, будет обеспечен: это, в первую очередь, рак щитовидной железы, нарушения развития центральной нервной и кровеносной систем, спонтанные аборты, раздвоение губы и неба, аномалии строения конечностей…

Согласен, трагедии (особенно национального масштаба, такие как ЧП на «Маяке», Чернобыль, гибель «Курска»), сплачивают, объединяют нацию. Но приходится, увы, повторять общеизвестные истины, что регулярно и честно объясняться с людьми даже по таким болезненным вещам – прямая обязанность государства. Ведь открытая политика, о чем у нас твердят, наверное, на каждом углу – это когда власть все знает о своем народе, а он, народ, в курсе того, чем занимается власть. Иначе ложь, информационный вакуум неибежны, общество опять заполнится домыслами, сплетнями, что обычно ведет к новым ЧП и трагедиям.

Второе. Если Россия, объявив себя правопреемницей бывшего СССР, взяла на себя все международные обязательства, строго соблюдая хартии, заключенные договоры и контракты, то, убежден, столь же зеркальной, честной должна быть и политика по отношению к собственному народу, особенно – к пострадавшим по вине государства, слабо защищенным слоям населения.

А тут доходит до абсурда. Правительство, ретиво выплачивая внешние заимствования государства, радостно потирает руки: денежные обязательства перед Парижским клубом выполнены досрочно! Молодцы. Тем временем собственная нация деградирует, миллионы россиян мрут (по 700-900 тысяч в год!), прозябают в откровенной нищете, перебиваются от зарплаты к зарплате и, потеряв в пучине инфляций и дефолтов 90-х гг. миллиарды трудовых рублей, сбережения на «черный день», не могут, хоть ты тресни, добиться от государства не то что извинений или законных компенсаций, а своих кровных, в эквиваленте, когда-то от чистого сердца доверенных ему сумм!

Между тем, по данным самого Минфина РФ, внутренний государственный долг страны на 1 июля 2005 года составлял 840 млрд. 883,9 млн. рублей. И смотрите, что получается. Сначала правительство РФ торжественно заявляет: проиндексировать в 2005 году ежемесячные пенсии и пособия ряду граждан, проживавших на территориях, которые подверглись радиоактивному загрязнению из-за катастрофы на Чернобыльской АЭС. Как именно? А вот как. Денежные выплаты будут проиндексированы «в повышенном размере» неработающим пенсионерам и инвалидам, а также детям-инвалидам, но…в зависимости от времени проживания на таких территориях.

Но следом Минфин информирует, что финансирование Федеральной целевой программы «Преодоление последствий радиационных аварий» в 2006 году будет сокращено на 20,5 миллиона рублей! Зато, оказывается, данная ФЦП рассматривается уже как «целевая программа приоритетного направления государственного инвестирования в области природоохранных мероприятий, создания условий безопасной жизнедеятельности и ликвидации последствий чрезвычайных и конфликтных ситуаций». Без толмача и не разберешься!

Я уразумел только одно: левая рука дает, а правая забирает! И мы все больше становимся похожими на погорельцев, которым после очередного пожара удалось на распродаже спасенного имущества купить свои же вещи! По мне – это просто издевательство и редкостный, в кубе, цинизм над людьми.

Невольно начинаешь соображать, а может, это кому-то выгодно, когда народ тупеет, молчит, превращаясь в безликую серую массу, главная цель которой сопряжена исключительно с добыванием насущного хлеба? А что ж тогда, как поет тот же Шевчук, «будет с Родиной и с нами»? Ведь если государство столь нагло обманывает своих сограждан, то надо ли ему верить, защищать или отплатить той же монетой – равнодушием, а не дай Бог - ненавистью?

И, наконец, третий шаг. Москва должна публично, со всей очевидностью признать, что Теченский каскад водоемов – это бомба замедленного действия. Ее пора обезвредить.

Некоторые идеологи нынешних российских реформ с завидным постоянном изрекают прописные истины: массовый возврат долгов Сбербанка населению, крупный вброс денег в реструктуризацию и обновление российской экономики, в реализацию хоть и перспективных, но затратных по средствам и времени общенациональных проектов породят неуправляемую инфляцию. Похоже, наших министров вообще волнуют лишь две вещи на свете – стабильность и инфляция. Показатели важные, кто спорит, но строить на них всю стратегию – если не заблуждение, то самонадеянное упрямство, граничащее с сознательным варварством и противодействием новому курсу государства!

Вот, скажите на милость, каким образом строительство (только предположим) Южно-Уральской АЭС может вызвать резкий скачок инфляции? Ведь деньги казны пойдут не в розничный товарооборот (хотя что здесь дурного!), а как свидетельствуют специалисты, одна атомная станция – это примерно 200 предприятий, работающих на ее комплектацию. Это тысячи рабочих мест – сначала при строительстве, а потом на ее эксплуатации.

«Это не проблема «Маяка» как отдельного государственного или коммерческого предприятия, это – проблема всей страны», - заявил как-то, побывав на Южном Урале, новый начальник Госатомнадзора РФ Андрей Малышев.

Уж он-то знал, о чем говорил. Ведь озеро Карачай, куда сбрасывались отходы ядерного производства, сейчас является наиболее проблемным для окружающей среды, поскольку из-за накопившихся в его глубинных недрах радионуклидов образовалась своеобразная водная линза, которая имеет свойство мигрировать. Отсюда серьезная, вполне реальная опасность выхода ситуации из-под контроля. И чиновник здраво завершает начатую мысль: «теченская» проблема обязана решаться в рамках федеральной целевой программы «Радиационная и экологическая безопасность», а специальные бюджетные средства должны выделяться не только на основное производство, но и на реализацию экологических задач…

От проблем Теченского каскада водоемов все равно не уйти, не отмахнуться. Ведь, если, повторюсь уже в который раз, плотину вдруг все же прорвет, беда может аукнуться России катастрофой пострашнее, чем Чернобыль. А скупой, как известно, платит дважды.

Еще один аргумент. За последние 10-15 лет в России проведены солидные исследования ученых, подтверждающих, что сегодня уже может быть создан безопасный, замкнутый энергетический цикл с переработкой ядерного топлива, который не даст какой-либо дополнительной нагрузки на окружающую среду. И атомная энергетика, наука, техника относятся именно к тем «локомотивам», которые в состоянии вытянуть из тупика всю российскую экономику…

Есть и апробированный опыт цивилизованных стран, где решения по принципиальным проблемам принимаются посредством изучения общественного мнения, вплоть до референдума. Польза от этого очевидна: определяется четкая линия государства и достигается социальная устойчивость общества.

Я согласен: строительство АЭС – очень тяжелый вопрос. Есть за, есть против. Но если, говорят эксперты, это единственный сегодня выход из тупика, вопрос надо серьезно обсуждать, ломать стереотипы и что-то делать. Чтобы не блуждать в заколдованном «ведьмином» круге.

И давайте, наконец, поймем, что Земля в действительности не является отделенным от людей местом, где мы разыгрываем драму наших изолированных судеб. Земля – не просто наш общий дом, а такой же живой организм, со своей «нервной системой», И сердцем, которое надо всегда беречь…

г. Екатеринбург
Сергей ПАРФЕНОВ